Леонид Млечин - Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

Андропов слушал его очень внимательно и, услышав эти слова, переспросил:

— Значит, вы тоже так считаете?

Отец ушел от Андропова воодушевленный и уверенный в том, что нашел в лице Юрия Владимировича единомышленника. Потом выясни­лось, что председатель КГБ считал любые политические реформы смер­тельно опасными для социалистического общества...

Нечего удивляться, что пятое управление КГБ приняло на себя функции политической полиции. Вот одна из первых акций новой структуры — записка в ЦК КПСС от 30 августа 1967 года:

«Комитет госбезопасности при Совете Министров СССР распола­гает данными, что доктор философских наук, завкафедрой философско­го факультета МГУ Зиновьев Александр Александрович, 1922 года ро­ждения, в период 1957—1958 годов принимал участие в сборищах моло­дых специалистов-философов, на которых он выступал с отрицательны­ми взглядами по отдельным вопросам теории марксизма-ленинизма.

В сентябре 1960 года в Москве в качестве автотуриста нахо­дился профессор Колумбийского университета Кляйн, который привез и вручил Зиновьеву письмо от американца Коми Дэвида. Кляйн и Коми известны органам госбезопасности как лица, принимавшие непосред­ственное участие в обработке и вербовке советских граждан для ра­боты на американскую разведку.

Анализ письма, добытого оперативным путем, показывает, что в нем затронуты вопросы, выходящие за рамки переписки научного ха­рактера. В частности, автор письма интересовался состоянием в СССР логики как науки, выменял отношение Зиновьева к теории марксиз­ма-лени низ-мв, просил установить работающих в советских научных учреждениях отдельных ученых и сообщить, над чем они работают.

Ответ на письмо, переданный Зиновьевым Кляни, был обнаружен в специально оборудованном тайнике в машине американца. С 1960 по 1965 год Зиновьев имел переписку с Кляйн и Коми, систематически посылал им советские издания по философской литературе.

В прошлом Зиновьев злоупотреблял спиртными напитками, на почве чего в его семье возникали ссоры. В настоящее время с женой Зиновьев находится в разводе».

Это совершенно жалкий донос, достойный пера коллеги-завист­ника, а не огромного учреждения, каким был комитет госбезопасно­сти. Но таков был реальный уровень работы пятого управления. Причем документ свидетельствует о масштабах слежки и агентурного аппарата, потому что философу Зиновьеву припоминались высказывания десятилетней давности. Становилось очевидным, что каждый контакт советского человека с иностранцем фиксировался и рассматривался как преступный...

Даже в ЦК, где пришлось заниматься этим доносом, сочли бу­магу неважной. Отдел науки и учебных заведений ЦК 6 октября 1967 года доложил:

«Зиновьев приглашался в Отдел науки и учебных заведений ЦК КПСС. В беседе и в объяснительной записке Зиновьев в основном под­твердил факты, указанные в информации Комитета госбезопасности, но рассматривал свою связь с Кляйн и Коми как с учеными.

Учитывая, что непосредственная связь Зиновьева с американ­цами Кляйн и Коми не поддерживается с 1965 года, считали бы воз­можным ограничиться проведенной беседой с Зиновьевым в Отделе науки и учебных заведений ЦК КПСС».

Александр Зиновьев был старшим научным сотрудником в Инсти­туте философии АН и заведовал кафедрой логики в университете. Дей­ствия чекистов сыграли свою роль в том, что философ окончательно разошелся с существующей системой. В 1976 году за границей появи­лась его самая известная книга «Зияющие высоты» — резкая по тону сатира на советскую систему. В 1978 году он эмигрировал. После перестройки вернулся, его много издавали, книги Зиновьева пользо­вались большим успехом...

Юрий Владимирович Андропов никогда не работал на произ­водстве, ничего не создавал собственными руками. Ни экономики, ни реальной жизни не знал. Уверенно чувствовал себя только в сфере идеологии. Поэтому занимался интеллигенцией, художественной и научной, пытался влиять на ситуацию в литературе и искусстве.

«Это подтверждает мою старую мысль о нереальности реальной жизни и всевластии литературы, которая вовсе не воспроизводит, не отражает, а творит действительность, — пометил в дневнике писатель Юрий Нагибин. — Иной действительности, кроме литературной, нет. Вот почему наше руководство стремится исправить литературу, а не жизнь. Важно, чтоб в литературе все выглядело хорошо, а как было на самом деле, никого не интересует».

14 ноября 1967 года Андропов отправил в ЦК записку о на­строениях среди интеллигенции, которую тоже иначе чем доносом не назовешь: