Леонид Млечин - Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

После 1945 года Имре Надь вернулся в Будапешт. Он ни I и мал различные посты в правительстве, был членом политбюро. Нельзя сказать, чтобы его любили в Москве. Советские представители счита­ли его правым оппортунистом и «явным бухаринцем» (см.: Вопросы ис­тории, 2008. № 2).

После смерти Сталина новый председатель Совета министров Георгий Максимилианович Маленков посоветовал венграм поделить по­сты руководителей партии и правительства. Совет был принят. Матьяш Ракоши остался первым секретарем ЦК Венгерской партии трудящихся. Имре Надь возглавил венгерское правительство. Для советских руко­водителей он был приемлем еще и потому, что в венгерском политбю­ро, по мнению Москвы, собралось слишком много евреев, начиная с самого Ракоши. А Надь был чистокровным венгром. На него и сделали ставку в Москве.

Надь попытался провести либерализацию экономического курса, прежде всего улучшить положение в деревне и отказаться от програм­мы ускоренной индустриализации. Он увеличил зарплату рабочим, раз­решил крестьянам выходить из кооперативов. Вокруг Надя объедини­лись сторонники реформ.

«Премьер-министром назначили Имре Надя, — писал будущий президент Венгрии Арпад Генц. — И случилось чудо — Имре Надь впер­вые за пять лет назвал вещи своими именами. Миллионы людей в пря­мом смысле слова рыдали у репродукторов».

Но его противники во главе с Ракоши оказались сильнее. Прежде всего потому, что в Москве произошли важные перемены. В феврале 1955 года Хрущев убрал Маленкова с поста председателя Со­вета министров, показав, что партийный аппарат важнее правитель­ства. Так же поступил в Венгрии Матьяш Ракоши.

Весной 1955 года Надя как «правого уклониста» сняли со всех постов, вывели из политбюро и из ЦК. Надь не сдавался, продолжал отстаивать свои взгляды, встречался с единомышленниками. Тогда его обвинили во фракционности и в декабре 1955 года исключили из пар­тии. Но его усилиями и Венгрии уже исчезла атмосфера страха. Ска­залось и влияние XX съезда в Москве. Венгры требовали такого же расчета с прошлым, который начал Хрущев, произнеся свои знаменитый антисталинский доклад. Сотрудники советского посольства сообщали в Москву, что на собраниях «выступающие подчеркивают, что ЦК Венгер­ской партии труда не ставит так смело и открыто вопрос о культе личности в применении к венгерским условиям, как это было в Совет­ском Союзе, хотя подобные ошибки были и в Венгрии. Значительную часть ошибок этого рода выступающие связывали с именем товарища Ракоши».

Люди стали безбоязненно обсуждать положение в стране, стре­мясь к очищению от трагического прошлого. В рамках Союза трудящей­ся молодежи (венгерского комсомола) образовался дискуссионный сту­денческий клуб, который первоначально мыслился как орган политиче­ского просвещения молодежи (см.: Стыкалин А.С. Дьердь Лукач — мыс­литель и политик).

Клуб стали именовать «Кружком Петефи» — в честь Шандора Пе­тефи, поэта и революционного демократа, активного участника рево­люции 1848 года. Дискуссии в клубе на самые острые и волнующие темы превращались в событие общенационального масштаба, там соби­ралась тысячная аудитория. Приходили люди, которые мечтали о воз­вращении к подлинному марксизму без сталинских наслоений.

Вечером 27 июня 1956 года на очередной дискуссии «Кружка Петефи», проходившей в Доме офицеров, собралось больше шести тысяч человек. Участники собрания потребовали восстановить в партии и вернуть в политбюро Имре Надя. Зал взорвался аплодисментами и встал. Советское посольство забеспокоилось. Юрию Андропову и его подчиненным не понравилось, когда главная партийная газета Венгрии назвала «Кружок Петефи» «светочем подлинного марксизма».

В самый разгар венгерских событий в Москве возникла идея сменить посла в Будапеште, отправить туда более крупную фигуру. Выбор пал на опытного партийного работника, секретаря ЦК компартии Белоруссии Петра Андреевича Абрасимова. Его внезапно вызвали в Москву. В девять часов утра он был в приемной Хрущева.

— Навстречу мне вышел улыбающийся Никита Сергеевич Хрущев, — вспоминал на склоне лет Абрасимов. —

Пригласив садиться, он с ходу объявил мне, что накануне полит­бюро приняло решение направить меня послом Coветского Союза в Вен­грию вместо находившегося там Андропова. Это решение было для меня настолько неожиданным, что я стал тут же отказываться...»

Хрущев, не слушая возражений, соединился с министром ино­странных дел Молотовым: