Сергей Кургинян - Смысл игры и другие выступления

Реплика: К гражданской войне.

— Не к гражданской войне, мы двинемся к диким совершенно конвульсиям, которые дальше обернутся межнациональными конфликтами, войны по окраинам, в конец — в ядерную войну. Может быть ситуационный союз против кого-то. Против Собчак, пожалуйста. Против Бобкова, с кем угодно. В конце концов, мне мерзавцы говорили, что Чубайс хуже Басаева. Но я же воевал и с Басаевым, и с Ельциным. С Ельциным — политическая война, а с Басаевым… Когда меня спросили, что передать «нашему другу Басаеву, он как бы смотрит на тебя своими холодными глазами». Я говорю: «Я ценю его мужество и талант террориста. Поэтому, когда его возьмут в плен, я его просто расстреляю. Мучить не буду». Хотя мог бы. Это ему и передали. На этом всё кончилось. Почему я должен был обняться с Басаевым, если я не люблю Ельцина и Басаев расшатывает Ельцина. Откуда эта зверская логика? Всю жизнь мы существовали на два фронта. Всю жизнь мы были против американцев и против двусмысленной власти. Почему мы на старости лет должны снюхаться с американцами на непонятных условиях, потому что он не нравится. Мне Ельцин ещё больше не нравился! И что? Я же с Басаевым не объединялся. Люди, откуда этот бред? Что происходит с сознанием, с нравственностью, с элементарным политическим чувством выгоды? Зюганов никогда не будет принят либералами. Никогда! Он для них чужой. Но он всегда к ним хотел. Он всегда хотел в элиту. Я всегда хотел в контрэлиту, подальше от них, а он всегда хотел в элиту. Ну, я же знаю. У меня к СССР простое отношение. Я боготворю эту страну, я считаю, что она является священным подарком человечеству и т. д. Но её нет! Её 20 лет нет! А если её нет и она рухнула, то были изъяны. Если делать СССР-2.0, надо выявить эти изъяны. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь… И это надо исправить. В этом идеология красного реванша, которую я исповедую.

Вопрос: Вы изъяны можете назвать?

— Конечно, могу. Я писал об этом, ещё напишу, буду читать лекции про каждый из них. Невозможно было построить моноидеологическую систему, атеистическую. Ну, невозможно. Тогда надо было до конца священников расстреливать, каждого, кто попробует молиться, вешать. А они создали церкви и всё прочее, одновременно — моноидеологическую атеистическую систему. И что должен делать человек? Сдавать экзамен по атеизму и одновременно молиться в церкви. Всё, достаточно уже. Мне говорят: «А что Вы это там про метафизику коммунизма?» Нужно создать систему, которая бы позволила человеку быть коммунистом и одновременно вести себя свободно в вопросах религии. XXI век это позволяет сделать. Научная картина дико усложнилась. Я об этом довольно много написал и напишу.

Между наукой и религией возникли совершенно новые отношения. Извините меня, но если вся общая теория построена не на четырехмерном пространстве-времени Минковского, а на четырехмерном геометрическом пространстве, то, простите… С того момента, как вы ввели четвертую координату… Знаете, как в общей теории после Эйнштейна трактуется разница между двумя уравнениями Максвелла? Дивергенция Б и дивергенция Е… Почему есть заряд? Дивергенция Б всегда равна нулю, а дивергенция Е равна эпсилон-сигма… А они как говорят? Если взять четырехмерное пространство, то это такая ручка, уходящая в четвертое измерение, отсюда втекает, а отсюда вытекает. И если взять дивергенцию по четырехмерному пространству, то уравнения станут симметричны. И привет, четвертое пространственное измерение, не слабо. А дальше начинается всё остальное. Картина усложнилась, это же не ньютоновский мир и не эйнштейновский, и он другой. Этот научный мир вы можете согласовывать гораздо более сложными связями с духовными, тонкими, религиозными моделями. Вам не надо обязательно проклясть идиотов-попов. Сегодня это бессмысленно. Это реликт совершенно другой эпохи, другой парадигмы. Значит, это надо устранять. Это иначе должно быть построено. А как только это будет построено, возникнет вопрос о власти. Кто субъект? Партия? Партия может стать субъектом стратегии только в том случае, если она является орденом, как говорил Сталин. А пока у неё нет метафизики, она не является орденом. Тогда она мгновенно превращается в хозяйственную структуру и разваливается. Дальше вопрос экзистенциального вызова, этой смертной болезни Кьеркегора, утешения, дальше вопросы экономики. Директивное управление в XXI веке возможно. Разговор о том, что оно невозможно, глуп. Лет через 20 мы вообще перейдем в совершенно другие экономические модели, гораздо более жесткие. Дальше вопрос о классическом соотношении приобретений и издержек. Все считают, что это норма, приобретения минус издержки. Но, извините, если издержки смертельны для системы, то это может быть издержки в квадрате, в кубе. Или всё это делается в системе, когда вы не можете нести никаких издержек. У вас вроде бы центр выгоден, но он находится за рамками всего. У вас есть экологические ограничения, какой рынок? Причем тут рынок? Рынок отменяется. Но кто сейчас может посягнуть на рынок. Все боятся. А почему рынок? Какой рынок, чего? Берем пять машин, выставляем, одну купили, остальные не купили, да? А металл потратили? А гибкие производства? Это гигантское количество вещей, которые сейчас надо делать заново. Это всё надо делать заново. Коммунизм-2.0 — это Сверхмодерн. Какой будет наука? Мы оставим науку в том же состоянии? Она не может в нем дальше жить. Я — специалист по трансдисциплинарным исследованиям. Либо мы создадим интергативность и вернем целостность науки в несколько этапов: гуманитарные, естественные, гуманитарные и культура. Откуда взялось название ЭТЦ организации, которой я руковожу? Мы хотели назвать «культурно-научный центр». Нам сказали: «Культура и наука — два главка». Шел 86-й год. «Назовите его „экспериментально-творческий“». Так возник ЭТЦ. Мы хотели создавать трандисциплинарный центр, мы его и создали. А если мы не создадим трандисциплинарный центр, то всё же рассыплется. У нас завтра будет миллиард дисциплин. И какими горизонтальными матрицами мы будем их вязать? Значит, нам нужна совершенно новая научность. Мы заканчиваем эпоху разделения на гносеологию, этику, эстетику. Мы начинаем новую эпоху. Либо мы вернемся к мифу и это будет фашизм, либо мы создадим новый синтез. Это гораздо более интересно, чем выходить на митинг! Но вопрос заключается в том, что если сейчас на них не выходить, то просто смысла не будет. Можно ехать в американский университет читать по этому поводу лекции. Знаете, как в каком-то ефремовском романе [На краю Ойкумены] (не люблю Ефремова, он очень умный человек, прекрасный ученый, но писатель — очень средний) в рабстве остался какой-то грек, ему девушка понравилась. Ему хозяин говорит: «Ты бери её в жены, у тебя будут прекрасные дети, которых я подарю моим детям». Тут у него поплыло всё перед глазами, он начал крушить комнаты египетского хозяина. Потому что грек этого не может пережить! Ну, конечно можно ехать читать трандисциплинарные исследования в Америку, но это очень унизительно. Лучше умереть здесь с автоматом, чем читать в Гарварде лекции!