Сергей Кургинян - Смысл игры и другие выступления

В пропагандистском плане задача заключается в том, чтобы творчески осваивать то, что сказано, и идти в массы. Не удовлетворяться существованием в ячейках, где можно разговаривать с себе подобными об интересном, а идти в массы, идти к людям. Для меня этот этап пикетов, за который всем, кто в этих пикетах стоит, низкий поклон, — это один из этапов хождения в народ. Туда должны идти все! Это не шутки и не один митинг, не два митинга и не что-то ещё. Учиться самим и учить людей. Переводить сложное на простой язык. В движении есть один враг, три врага — страх, страх и страх. Люди боятся, что их не поймут. Они боятся, что они не убедительны, что не достучатся до сердец! Поздно бояться! Мы будем помогать и учить, мы отдадим всё, что можем, тому, чтобы люди научились чему-то, что нужно для победы. Пусть люди учатся сами. 23-го мы должны собрать митинг. Что я сказал по поводу митинга 4-го? Что ни крупицы человеческого времени и сил, кроме самого похода туда, не нужны. Что вся основная работа идет вокруг 23-го, потому что может быть НАШ митинг, не широкого фронта. А именно той силы, которая должна спасать Россию, причем в исторически в сумасшедшие короткие сроки. Всё начнет рушиться раньше, чем мы скажем «мама». И если бы мы не вышли на митинг 24-го декабря, то всё бы рухнуло бы уже сейчас! Мы бы уже были бы у развалин. Собчак учила бы вас жить, утром, в обед и вечером. Потому что все поджали хвост, потому что эти двадцать лет дорого обошлись России. Потому что выросла немногочисленная, хотя и уверенная в том, что можно бороться, молодежь. А всё остальное… Выйдите из этой комнаты и посмотрите, что будет вокруг. И все были готовы поджать этот хвост. Если вы действительно хотите жить в России, в любой, желательно в совершенной, по крайней мере, не омерзительной, — идите в народ! Это можно делать только на практике. Если не будет 4-го, то не будет и 23-го февраля. Завтра могло бы быть поздно, если бы я не раскачал этих очень разных людей, с очень разными представлениями о жизни и о методах действия. Но 23-го создайте событие своё и для этого вбирайте и вбирайте людей. Ведите прямую агитацию, face to face, лицом к лицу. Когда люди говорят, что это неэффективно, люди просто боятся. Люди боятся, что их не услышат, что они не убедительны, что они не сумеют что-то донести. Нет ничего более увлекательного для политика, чем идти к людям. Политика — это работа с людьми. Вот примерная программа. Крупная школа, такая же как была школа в Ланжюмо и школа на Капри, будет опять, как только потеплеет. Мы собираем в лицей всех, кто готов учиться. Нам всё равно, доктора это наук или слесари. Нет ничего омерзительнее социального чванства и интеллектуального тоже. В политической борьбе слесарь и доктор наук должны быть вместе и слесарь может многому научить доктора наук. А пусть доктор наук чему может научит слесаря. И к омерзительному социальному чванству… Когда я услышал, как Сванидзе сказал: «Вот эти богато одетые люди, они же образованные и всё знают». И я понял, что для него образованный и хорошо одетый человек — это синонимы, понимаете? Он даже не рефлексирует.

Меня изнутри каким-то током ударило. Каждый раз, когда я с ними разговариваю, я всё время обнажаю уровни низости. Это что такое? Я не говорю, при сегодняшних зарплатах, когда доктора наук и есть маргинализованный элемент. Предположим, что это не так. Бергман, великий кинорежиссер, у него был маленький домик где-то на острове, скромный-скромный. Хо Ши Мин жил с одной комнатой. Аятолла Хомейни жил с одной комнатой и прихожей. Значит, все они — это необразованные люди? А образованный — это какое-нибудь хамло, которое завело себе особняк на 3–4 тысячи метров, как большую коммунальную квартиру с бандитской обслугой в 20 человек? И этот криминальный дегенерат — это он образованный, он должен всеми руководить? А какой-нибудь человек, который знает двенадцать языком, у которого две докторские степени, если он одет в плохой плащ — это он изгой? Это в какой стране мира, в какой логике, в какой системе координат всё это можно сказать? Все здесь сидящие люди, если мы не повернем процессы, лишние. Все! Ученые, врачи, инженеры, рабочие высокой квалификации — все лишние. 100 миллионов людей лишних. Это расчлененная на части территория, с которой медленно качают сырье и на которой надо уничтожить миллионов 100 лишних людей. Это их идеал! Это оранжевая мечта. Нам надо быть вместе. И в этот лицей мы собираем всех, кто готов просто осваивать новый идеологический язык и нести его в массы. Мы готовы предоставить всем, кто что-то умеет и хочет, то место, которое он хочет. Но пусть люди понимают, что это не клуб по интересам, это не школа интеллектуальных бальных танцев. Это место, от которого зависит, быть или не быть России. Это место здесь, сейчас. Оглянитесь вокруг и скажите, где. Трезвыми, спокойными глазами. Без всякого самодовольства. Оглянитесь и ответьте мне. Его нет! «Единая Россия» находится в чудовищном состоянии. Дело не в том, что «партия жуликов и воров». Все партии — это партии бандитов, жуликов и воров, убийц. Криминальная страна! Жириновский — это партия монахов? Прохоров? Дело не в этом. Дело в том, что идет стремительная деградация. Теряется язык, стекленеют глаза, коснеет мозг. Посмотрите, что происходит. Это конец! Россия на этих площадях танцует танец смерти и понятно, почему. Потому что 20 лет назад она отказалась от собственного, залитого кровью, слезами мечты и восторга, пути. Во имя капитализма. И за 20 лет она поняла, что капитализма здесь не построит. Теперь она хочет умереть. Это танец смерти. И если мы не найдем символ, идеалов, энергий для новой жизни, она умрет. Она к этому уже готова. Она потому и танцует с Собчак этот танец, что она пародирует жизнь. Она поняла, что произошло — всё кончено! Буржуазный этап завершен. Блеск и нищета показаны, ибо нищета есть, а блеска нет. За 20 лет не сделано ничего! Много или мало было пролито крови при Сталине, но 20 лет — это от 17-го до 37-го года. Посчитайте от 22 или 21-го до 41-го и вы поймете, что было построено 10 тысяч новых заводов, что страна полностью вышла из безграмотности, что она построила мощнейшую армию в мире. И что она не только восстановила территорию, но и готовилась к новому рывку. Посчитайте от 45-го до 65-го и вы опять увидите — космос… Что надо видеть, чем гордиться, хоть что-нибудь?! Ради чего 3 или 5 миллионов бездомных детей? Ради чего копание в помойках в 90-е годы? Ради чего нынешнее социальное унижение? Что-нибудь есть? Сколково? Американская фря в желтом галстуке, афроамериканская лесбиянка учит других в желтых галстуках тому, как надо говорить по-английски (Кондолиза Райс). Набитая дура! Все сидят и с вожделением слушают, как она говорит хрестоматийные глупости. Это новая Россия? Отобьем атаку американцев и пятой колонны, сметем в совок и выкинем в сторону. И поставим ребром вопрос о Судьбе России. Они хотят конституционного референдума? Горбачев вылез из своего гроба (вурдалак — прим.) и заявил о референдуме? Пусть будет референдум. Первый вопрос, который мы поставим перед народом России — социалистический или капиталистический путь! Что на это ответит народ сегодня? А вот за этим будет всё остальное. Если социализм, то мало партии, которую мы должны построить, мы должны думать о будущем советской власти. Советской, а не парламентской демократии. Не было бы победы большевиков без советской власти. Сегодня надо думать о том, что такое Советы завтра. И когда я говорю об общественной палате, которая обладает статусом конгресса, в котором люди получают квоты и присутствие в виде подписей людей, которые их туда направляют, я думаю о следующем дне!