Сергей Кургинян - Смысл игры и другие выступления

Но сейчас, на этом этапе все оппозиционные политики от Жириновского, если решится, до Зюганова, от православных братств до коммунистов, все они вместе собираются и метлой выгоняют весь оранжевый мусор. Они всегда нас называли совками? Надо сделать совок самым главным символом! Потому что в наш совок сметают оранжевый мусор и его выкидывают в мусорную яму. А вот потом мы разберемся. «Двенадцать лет будет править Путин, потом двенадцать лет…» Люди, где вы живете? Какие двенадцать лет? Какие двенадцать лет? Я в ужасе от того, как быстро разворачиваются процессы. Вы не чувствуете, что десятилетия условного, полусонного, полустабильного состояния кончились? Всё кончилось! Процесс лихорадочно набирает обороты. В стране нет силы, которая может что-то стабилизировать. Нет даже двух лет! Я бы отдал бы всё, чтобы их было три! Но их нет. Всё идет галопом. Напечатали несколько триллионов долларов, надули нефтяные фьючерсы — и что? Это будет стабильность? Эта власть, эта система удержится при первом ударе кризиса? Инфраструктура за гранью износа. Внутри Саяно-Шушенской ГЭС, в основании плотины — трещина. Но спустить воду и стяжками это всё лечить… Вместо миллиардного ремонта они взяли и на 30 миллионов евро французских альпинистов и подводников, эпоксидной смолой замазали трещину. Меня люди, которые это видели, спрашивают: «Когда волна дойдет до Красноярской ГЭС, удержится ли Красноярская ГЭС?» Если она не удержится, то хотя бы после этого кто-нибудь проснется? Или всем будет также пофигу, как сейчас? Страна находится в чудовищном состоянии, доведена до ручки. Именно поэтому нельзя поддерживать Путина? Кого поддерживать? Сердюкова? Фурсенко? Кого? Как это можно поддержать? Какие двенадцать лет? Какие двенадцать Владимир, какие двенадцать Димитрий, двенадцать дети? Не будет этого ничего. Такие тучи сжимаются, что дальше некуда. Сирия, Иран. Я вернулся сейчас из Ирана. Они говорят, что «западный враг…» После долгих разговоров о том, как я являюсь агентом Моссада, вернулся от высших мулл, которые сказали: «Вы посланы спасать мою страну». И я как бы, разговаривая с ними, он говорит: «Понимаешь, мы — слабые, мы — не вы. Но когда западный пес осмелился нам сказать, что через шесть месяцев он введет эмбарго, наш меджлис, с очень разными фракциями, сказал псу, что бы он пошел вон! И что он с завтрашнего дня перестанет ему поставлять энергию и ресурсы. Он шесть месяцев ждать не будет. Завтра! И пёс завыл и полез в сторону! У нас нет ядерного оружия, у нас нет ничего. У нас просто есть дух». Вопрос стоит тяжелейший. В стране нет сейчас политической, которая в состоянии что-нибудь сделать в существующей критической ситуации. Если за два-два с половиной года, а лучше бы за два, «Суть времени» не превратится в организацию общероссийскую с численностью в миллион активных членов и двести тысяч активных членов в Москве, то никакого поворота к чему-то, совместимому с жизнью в стране, не будет.

Я прошу ощутить всех, что возможно это последний ресурс. Это выглядит комично, это выглядит тревожно, но это так. Для того, чтобы за это время выполнить такую работу, чтобы иметь актив хотя бы в сто пятьдесят- двести тысяч политически активных людей и иметь крупную организацию, нужно пройти с той же скоростью за два года путь, который мы прошли за этот год, даже быстрее. Мне говорят, что Кургинян перед выборами сгоношил какую-то «Суть времени». Как всё кончится, он про это забудет. Я собравшимся здесь людям… люди свободны делать что угодно, но пока они здесь и пока они хотят воевать за страну, они и есть то, чему я посвящаю жизнь. Я — не молод и много дел в оставшееся время делать нельзя. Надо сделать одно — надо сформировать раз и навсегда в России крупную политическую организацию. Не только в России, а во всех бывших республиках Советского Союза. Пусть везде будет российский советский выбор, молдавский советский выбор, армянский советский выбор, казахский советский выбор… Пусть эти партии, став крупными, осуществят интеграцию, и пусть будет СССР-2. Это то, чему я посвящу жизнь. Не хватит жизни — передам это детям, друзьям и соратникам. Путин этого не хочет. В чем диалог? У нас разные представления о политике, у нас разные представления о чем угодно — и что? Ну, я воевал с Ельциным. Я когда-нибудь с ним мирился? Бред идиотский — «письмо 13-ти». Ещё раз объясняю, поскольку это часть современной политической истории. Был такой банк, «Менатеп» назывался, который непрерывно дружил с коммунистами Дружили там четыре лица — Невзлин, Ходорковский, Кондауров, Сурков. И всё, что они хотели, это дружить с коммунистами. И был у меня клуб, который назывался «Постперестройка», а потом «Содержательное единство», и все они на нем сидели. Ходорковский реже, Невзлин — чуть чаще, остальные — постоянно. В 1996 году пришли они, Березовским и не пахло. Я не знал, кто такой Березовский. Пришли они и сказали, что либо Сосковец введет диктатуру, либо нужно коалиционное правительство, в котором Зюганов будет премьером, а Ельцин — президентом. Кто прежде всего захотел правительство? — Зюганов. Какие газеты печатали письмо, являющимся меморандумом дружбы между бизнесом и коммунистами? Зюганов печатал в «Советской России», Проханов — в «Завтра», все печатали. Все патриотические редактора вот так руки поднимали. Две руки поднимал Зюганов. Чуть было не начался антикоммунистический мятеж в марте. Теперь Куликов всё об этом рассказал. Партию хотели уничтожить физически. Её удалось спасти. Вот что такое было «письмо 13-ти»! Как это потом разрушал Чубайс, какие вещи творились и какие конфликты были у меня с этой элитой — вопрос другой. Но принцип существовал в этом. Зюганов в этот момент ничего не мог сделать, он был зажат силовым репрессивным вариантом, неизбежным, и этим выбором. Но всё-таки за счет этого письма удалось сделать так, что при трех процентах рейтинга у Ельцина не возник военный мятеж, который развалил бы страну в клочья. Потом удалось скинуть Лебедя, который рвался к власти и который был самым страшным злом, которое только могло быть. А потом это всё мирно перешло туда, куда оно перешло. Вопрос заключается в том, что в 96-м году ещё были надежды на буржуазный этап развития. Сейчас надежд нет. Криминально-буржуазный этап развития закончился. Нет сил, готовых очистить буржуазию. И буржуазия подходит к концу как класс мировой. Единственная возможность, которая существует, — переходить к небуржуазному пути, опираясь на советский опыт и развивая этот опыт в новом направлении.