Сергей Кургинян - Смысл игры и другие выступления

Вот вам модель, которую прорабатывают эти люди. Вы мне скажете, что они её не прорабатывают. Давайте внимательно читать тексты дальше..

Вот на этом тексте [показывает лицевую страницу статьи http://www.kommersant.ru/doc/1902191] — это «Kommersant.ru», журнал «Citizen K» № 4 (25) от 02.04.2012, статья «Путинское большинство». Наконец помимо одной-то собеседницы, всем хорошо знакомой госпожи Юлии Латыниной [показывает фото из статьи], появился второй собеседник — это Юрий Сапрыкин, тот самый Юрий Сапрыкин, который и собирал митинги. Вот когда все говорят, там, о технологиях, лотах, брокерах, менеджерах по сбору, организации массовых мероприятий — вот за массовые мероприятия отвечал этот господин. Он держался в тени и объявился только сейчас в качестве человека публичного. Они обсуждают путинское большинство — они не могут: оно просто мутит им голову.

«Юрий Сапрыкин: Я бы сказал, что это понятие, „путинское большинство“, возникло как реакция на массовые митинги — дескать, есть креативные москвичи, а есть „Уралвагонзавод“, простые люди труда, которые хотят стабильности. Важно также то, что в самом понятии „путинского большинства“ содержится представление о том, что эту общность невозможно определить ни по национальному, ни по классовому, ни по имущественному признаку (её нельзя даже назвать „народом“), единственное её свойство — желание, чтоб завтра было так же, как вчера» — откуда это следует? Откуда следует, что её «невозможно определить… ни по классовому, ни по имущественному признаку… нельзя назвать народом»?

Это так хочется Сапрыкину, но почему он говорит об этом, не давая никаких аргументов? «Единственное её свойство — желание, чтоб завтра было так же, как вчера» — единственное её свойство — людоедство, понимаете, да? Если она мне не нравится, и она мне враждебна, то её свойство пакостно.

«И эта социальная группа по количеству превосходит любые другие — и автоматически приносит победу тому единственному кандидату от начальства, которого она в силу этого своего естественного консерватизма всегда будет поддерживать. Как, по-твоему, — спрашивает господин Сапрыкин Юлию Латынину, — действительно ли существует это путинское большинство? Это Володин придумал или что-то подобное на самом деле есть в стране? И если есть, то из кого оно состоит?»

Вот здесь начинает проявляться черта, которую этим гражданам совершенно не хочется обнаруживать — невежество. Они чудовищно невежественны, преисполнены самоуважения и абсолютного убеждения в том, что они всезнайки, по крайней мере, супервысококомпетентные креативные люди. Сапрыкин даже не понимает, что термин «путинское большинство» в 2000, по-моему, году ввёл Павловский, подробно описав и его содержание, и всё остальное. И произошло это 12 лет назад. Вот он рассуждает о чём-то, он не посмотрел, где и когда появилось слово. «Как, по-твоему, это чё, — говорит он, — Володин или не Володин?» Он как бомж рассуждает, перед этим уже раздав всем сестрам по серьгам и делая всё остальное.

«Латынина: Во-первых, у нас нет инструментов для определения путинского большинства, выборы были такими, какими были, а другими способами этого не померить».

Не понял. А если провести анкетирование тех, кто проголосовал за Путина, и они добровольно об этом скажут, это не способ, это не социометрия. А фокус-группы это не метод? А почему у них нет инструментов?

«Путин несомненно победил, просто это была другая процедура какая-то, не выборы».

Ну, конечно, если победил не тот, кто тебе нравится, то это были не выборы.

«Но даже если заявленного путинского большинства нет, в каком-то виде оно все равно есть. И по этому поводу у меня…

Сапрыкин, — Какое оно?

Латынина — Оно большое, точно большое, не меньше 48–47 процентов».

У неё нет инструментов замерить, она не знает, что это такое, но она знает, что это 47,33 %.

«По этому поводу два соображения. Первое. Это очень наивная леволиберальная идея, что народ всегда прав и что, когда он голосует, он голосует за свободу». Я думал, это называется демократическая идея: подчинение народному выбору и процедуре голосования. Оказывается, это — леволиберальная идея.

«Я думаю, если бы товарищ Сталин устроил свободные выборы, то на них бы честно победил товарищ Сталин.»

И что? Тогда прогрессивное меньшинство, видящее, что Сталин не отвечает, его меньшинства ожиданиям, должно было бы устроить мятеж? Я не понял. Есть какая-то ещё легитимность? Нельзя ли её назвать, а не болтать в стиле обнаглевшей козы, объевшейся белены.