Ноам Хомский - Новый военный гуманизм - уроки Косова

В более полной трактовке событий, к которой мы впоследствии ненадолго вернемся, проводится еще более резкий контраст между государственным террором, осуществляемым при одобрении и нетерпеливой поддержке со стороны цивилизованных государств, — главным образом их руководства, — и государственным террором, расценивающимся как злодейство и достойным сурового наказания уже потому, что он противоречит их требованиям. Все это далеко не ново. Просто в качестве единственного примера упомянем, что несколько лет назад редакторы той же газеты советовали своему правительству предпринять более эффективные меры для того, «чтобы Никарагуа стало вновь соответствовать центральноамериканской модели» и чтобы обязать эту страну «разумно следовать региональным стандартам», — иными словами, уподобить Никарагуа типичным государствам смертоносного террора, поддерживаемым Вашингтоном, и принять их «региональный стандарт» диких жестокостей, которые значительно превосходят все преступления, приписываемые никарагуанским врагам, кроме одного, состоящего в неповиновении последних хозяину данного полушария 14 .

Это действительно типичный пример, и он характеризует не только лидеров цивилизованных государств, но и их врагов и предшественников. Газета «Правда» в прежние времена проводила аналогичные параллели, и тоже между государствами с сопоставимыми «достоинствами». В этих исторических хрониках мы не найдем ничего нового для себя.

Таковы некоторые важнейшие проблемы, поднимаемые балканской войной 1999 года. Они остаются вне поля зрения, по крайней мере, «цивилизованных государств». В других странах их воспринимают с готовностью, демонстрируя самый широкий спектр реакций. Как примеры мнений со стороны можно привести, во-первых, слова видного израильского комментатора по военно-стратегическим вопросам, который находит, что просвещенные государства представляют «опасность для мира». Он характеризует их «новые правила игры» как возврат к колониальной эпохе, к этому раю для силы, «прячущемуся под маской морализаторской правоты», под которой богатые и влиятельные творят то, «что им кажется оправданным». Другой комментатор, глава Партии центра и супруга бывшего председателя ее штаба, пишет, что «власть выиграла, а мир потерпел поражение»: «правила игры вовсе не изменились… В этой истории действуют не добро и зло, а только большее зло и меньшее». В совершенно иной точке данного спектра находится Александр Солженицын, являющийся кумиром для Запада, когда он говорит то, что Запад хочет услышать; он предлагает такое сжатое определение «нового гуманизма»: «Агрессоры смели со своей дороги Объединенные Нации, открыв новую эру, в которой правы сильнейшие». И последний пример — это By к Драшкович, смещенный Милошевичем со своей должности за оппозицию к его военной политике и призывы к протестам с требованиями мира, удостоенный высокой похвалы Запада как «хороший серб», глас разума и независимости в местном правительстве и надежда сербской демократии эпохи после Милошевича. Его оппозиция строилась на следующем тезисе Солженицына: «Мы должны признать тот факт, что сегодняшний мир часто подчиняется праву силы, а не праву закона. Мы должны быть очень смелыми и стараться достигать компромиссов» 15 .

Вернемся к масштабной модели, представляющей изрядную часть населения мира, а может быть, его большинство, как утверждает один почтенный и проницательный политический аналитик. Все эти люди могли бы согласиться с наблюдениями видного и влиятельного, хотя и не знаменитого, радикального пацифиста А. Дж. Мюста: «После войны возникает проблема победителя. Он думает, что война и насилие того стоили. Кто теперь преподаст ему надлежащий урок?» 16

«Не следует поддаваться иллюзии относительно целей [натовской] защиты косоваров», — добавляет Солженицын. «Если бы они действительно пеклись о защите угнетенных, то они защитили бы, в частности, и несчастных курдов, от которых разные страны уже лет 40 или 50 пытаются избавиться и поставили их на грань полного истребления». Да, это преувеличение, но оно вряд ли хуже, чем те крайние формы попыток ревизии Холокоста, в которых ужасные зверства сербов, последовавшие за бомбардировкой, ставятся на одну доску с гитлеровским геноцидом, — сравнение, которое было бы расценено как похвальба, будь оно воспринято всерьез. НАТО мирится с этническими чистками и террором в Турции просто потому, что это ее «выгодный союзник», продолжает Солженицын, тем самым подтверждая мнение Запада, что «Турция с одобрением приняла натовские действия, связанные с кризисом в Косове», и таким образом снова исправно выполнила свои обязанности, на этот раз присоединившись к «морализаторской правоте» богатых и сильных по отношению к очередным жестокостям турецкого образца 17 .