Сергей Кургинян - Седьмой сценарий. Часть 2. После «путча»

ВТОРОЙ СЦЕНАРИЙ. «Игра двух сил, или Разведка боем». В этом случае два противника просто осуществили примерку друг к другу, не разыграв еще своих основных карт. В таком случае мы должны признать, что между ними идет позиционная война, где ненужные фигуры «сдаются», где жертвуют иногда даже ладьей в обмен на позиционное преимущество. И где никто не ходит ва-банк, очертя голову. Никто, кроме ввязавшихся в эту игру любителей элементарных решений. Что ж, они всегда проигрывают, во всех политических интригах и комбинациях.

Путч был обречен в любом случае, даже если бы все было проведено «всерьез», без имитаций. Поскольку насилие — это всего лишь жалкая арифметика власти. А в конце XX века все определяет конечно же высшая математика, незнакомая нашей «номенклатуре». Власть — это прежде всего власть идеи, дошедшей до сердца народного, это власть морального авторитета, власть над умами и сердцами людей. Этого у путчистов не было. И они были обречены. В любом случае и при любом масштабе насилия.

«Комсомольская правда», 13.09.91 г.

Я — идеолог чрезвычайного положения, я им был, я им остаюсь, я им буду. Как идеолог, смотрю на происходящее и понимаю, что был глубоко не прав. Горько за потерянные три года. За бесплодные попытки привить интеллект тем структурам, которые не способны ни на что, кроме вялого интриганства и тупого насилия. КПСС больше не существует. Юридически это вопиющий акт беззакония. А практически, политически — благо. Хотя бы потому, что теперь есть место для создания новых политических структур, таких, которые не станут подменять разработку идеологии, концептологии, новых оргструктур карикатурным раскатыванием на танках. Обидно, противно. Такое чувство, будто тебе плюнули в лицо. И выйти из партии — тоже нельзя. Я остаюсь членом КПСС. Толи распущенной, то ли распускаемой, то ли реорганизуемой и в любом случае — преследуемой. Остаюсь только потому, что ей плохо. Но я не верю в политические возможности этой структуры. Не верю в этот человеческий материал. Строить надо все заново.

Путч показал, что невозможно изнасиловать общество, сложившееся за 70 лет, согласно очередному «идеальному плану». Можно только трансформировать это общество, исходя из понимания его природы и своих целей.

В 1988 г. мы говорили о чрезвычайном положении в отдельных точках страны. Тогда это могло предотвратить большую кровь. Нас не послушали. В 1989-м — это положение уже нужно было вводить в целых регионах. И это тоже могло спасти от худшего. В 1990-м — нужно было вводить ЧП уже на всей территории страны, тогда это бы помогло. Этим можно было бы защитить хоть что-то из позитивного, что общество наработало начиная с 1985 года. Оставался еще малый шанс спасти тонкий интеллектуальный слой хотя бы для будущего, сохранить какой-то правовой режим вместо тотального беззакония, а главное, спасти государство и направить общество на некатастрофический путь развития. Сейчас уже поздно. И дело не только в ГКЧП. Поздно было уже до этого. Масса данных говорит о том, что системный кризис стал необратим с апреля 1991 г. Сейчас возможен только управляемый распад государства и воссоздание нового, а тормозить распад СССР сегодня бессмысленно. И даже вредно. Вне зависимости от того, идет ли речь о лавировании Горбачева или о пресловутом ГКЧП. После ГКЧП даже этот сценарий управляемого распада затруднен до предела. Лишь по ту сторону катастрофы может начаться новая жизнь. Конечно, если удастся свести к минимуму масштабы этой катастрофы, как-то локализовать ее. Чрезвычайное положение — сложнейшая вещь. Вопрос не только в конституционности. Она должна быть соблюдена категорически и безусловно. И здесь нет оправдания тому, что произошло. Но есть ведь и еще компоненты, делающие ЧП сегодня, к несчастью, нереализуемым. Это вопрос об идеологии ЧП, о типах реформ, проводимых с помощью ЧП, об оргструктурах, ресурсах, оргпроектах, крупных политических структурах, пользующихся серьезным авторитетом равномерно по всей территории страны, а не о тривиальных управленческих решениях… всего не перечислишь. Этого нет и не было. Ввести чрезвычайное положение и хоть как-то блокировав разрушительные процессы, мы смогли бы потом смиренно начать движение к медленному, постепенному воскресению из небытия государства и общества. В этом состояла, состоит и будет состоять моя вера, мой план, мой замысел спасения страны. Не скрывал и не скрываю, и, напротив, сегодня настаиваю на нем, как никогда ранее. Но не надо путать этот Божий дар с гнилой яичницей, испеченной 19 августа 1991 года. Гекачеписты — это люди, попавшие в тяжелую ситуацию. Все, кого я знал, с кем общался, с кем дружил. Ни от кого из них не отрекусь, ни об одном из них не скажу дурного слова.