Сергей Кургинян - Седьмой сценарий. Часть 2. После «путча»

Таков был план до августовского путча. Срыв операции «Баран» изменил ситуацию.

По-прежнему реформы Гайдара связаны с одной сверхзадачей — отнять у населения все его сбережения, чтобы ультиматум «работы за кусок хлеба с солью» был принят жадно, с большим желанием. Ведь и хлеба не будет. По-прежнему реформы Гайдара строят не рынок — не обольщайтесь, — они строят внеэкономическое принуждение к труду. Покупательский спрос уже сегодня неэластичен (есть такое экономическое понятие), ибо и так минимален. Он адекватен вашей личности (в лучшем случае), ничего лишнего вы себе не покупаете, а значит, не можете отказаться хоть от чего-то, не изменив структуру своих потребностей, не став другой личностью. И значит, цель такого реформаторства с понижением спроса ниже предела эластичности — сломать личность. Это своего рода форма экономического терроризма.

Но это все — дело рук демократов. Они — архитекторы бедствия, они ответственны. И отвечать им придется.

Что же касается Горбачева, он сделал на своем месте, что мог, и ушел изящно, произнеся блестящую речь, расставив в ней все политические акценты, «кто есть ху», и фонетические (наконец-то он мог позволить себе произнести «углубить», а не «углубить»), а также наградив напоследок Аллу Пугачеву высоким титулом и приняв в Кремле группу «Скорпионз». Я считаю, что и то, и другое, и третье недооценивается, ибо трактуется буквально, на уровне прямолинейного, обывательского сознания. Но если представить эту ситуацию во всей ее многозначительности, с точки зрения социокультурного моделирования, то можно сказать, это был жест талантливого режиссера, хорошо понимающего, что такое постмодерн, измерившего всю глубину иронии, как категории искусства XX века. Политического искусства.

А у Президента России и его замечательного правительства, состоящего из бывшего комитета комсомола Центрального экономико-математического института (это был всегда такой консервативно-коммунистический комитет комсомола), задача одна: провести эту кривую теперь уже почти вертикально в точку минимума. Думаю, взрыв не заставит себя долго ждать. Могут быть варианты, разные тактики, эта точка может плавать с апреля до октября. Но стратегия одна: население будет ограблено. Насколько сильно — я думаю, что ваш костюмчик вам, возможно, и оставят, но часы снимут и диктофон отберут.

Думаю также, что сев провалят, порядка со снабжением навести невозможно, административная система сломана, и в какой момент захотят взорвать нашу экономику — зависит от мирового сообщества и темпов нашего «прогрессивного разоружения». Михаил Сергеевич в этом, конечно, виноват не будет. Он сделал все возможное для спасения Союза. Он предупреждал. Он даже напоследок опять защищал социализм… Ах, эти политические игры XX века! Они не носят жесткий характер. Они больше напоминают кунфу, шаолинь, а никак не киксбоксинг. В киксбоксинг играют на улице любители острых ощущений…

Так что я полностью принимаю ваш упрек в неточности моего прогноза. Но все же он был не так далек от истины, если рассматривать все происходящее с точки зрения… ну, скажем, политического сюрреализма.

— В этой ситуации на какие силы вы возлагаете надежды, кого поддерживаете, после того как ваши прежние союзники оказались политически недееспособны?

— Я называю три силы, который сейчас, можно сказать, уже образовали неоконсервативный альянс: младопатриотизм, государственный демократизм и белый коммунизм. Это самые умеренные силы, которые могут радикально изменить ситуацию. Изменения нужны, но при слишком резких получается то, что в физике зовется «гидростатический удар» — попросту ассенизационный эффект, когда из трубы под большим давлением вылетают — м-м-м… вещества, повышение уровня которых в нашем обществе вызвало бы излишнюю фекализацию всей страны. Единственное, что, на мой взгляд, возможно в такой ситуации, — это выдвижение приемлемой для Запада и вместе с тем гарантирующей стабильность на территории бывшего (а может, будущего) Союза модели неоконсерватизма в его отечественном варианте.

Неоконсерватизм состоит из трех блоков: это либерализация экономики, модернизация промышленности и традиционные ценности. Во всем мире такая политика ассоциируется с именами Рейгана, де Голля, Тэтчер, а у нас почему-то с Гитлером, Муссолини, а то и Сталиным. Но это уже вопрос дешевого политического маневрирования. Неоконсерватизм — отрицание отрицания, отрицание перестройки — но не ее завоеваний, а ее отречения от прежних ценностей. Надо заново показать эти ценности советского периода, сопрячь их с дореволюционными, придать истории историческое звучание, а не звучание анекдота. Ибо та сила, что реально приходит к власти, должна заявить право собственности на все историческое наследие.