Сергей Кургинян - Седьмой сценарий. Часть 3. Перед выбором

— На Западе существует видимость демократического процесса выборов различных структур управления, но, видимо, действует скрытый от глаз народа реальный механизм формирования органов власти и выработки управленческих решений? Судя по всему, этим механизмом управляют какие-то теневые структуры?

— Конечно. Когда мы говорим: третье сословие, предприниматели, мы имеем в виду, что 75 или 80 процентов этого предпринимательского сословия — в тени. Речь не о «теневой» экономике. А — о теневой (и абсолютно легальной) власти. Власти, не желающей засвечиваться. И потому подлинной. Такая власть на Западе «правит бал» и обеспечивает устойчивость. Например, Токийский клуб, клубы финансистов, промышленников, существуют элитарные клубы, вырабатывающие паритет интересов между высшими чинами армии, ВПК, высшей государственной бюрократии и т. д. На Западе существует стратифицированное общество, которое в виде высшего своего выражения имеет меритократию, то есть власть узкого круга людей, обладающих знаниями об управлении.

Чтобы меритократия образовалась у нас, должна быть создана элитарная социальная инфраструктура, элитарная система образования, здравоохранения, элитарный спорт, вся инфраструктура жизни определенного слоя, которая должна быть отсечена от жизни большинства населения. Тогда появляется главное — отсечение большинства от некоего знания. Информационный продукт, казалось бы, является самым доступным и легко делимым, но на деле строится такая система, когда большинство отсечено от информационного продукта. Тогда возникает определенная часть общества, владеющая информацией, символами, ритуалами и всеми коммуникационными схемами. Это меньшинство — меритократия — обладает главным: искусством управления. Оно решает между собой все вопросы, оно контролирует все институты контроля над большинством. И тогда, чтобы народ слишком не возненавидел все это, ему дают возможность выбрать своего президента, то есть как-то себя изъявить.

— Меритократия по своему составу совпадает с интеллигенцией?

— Нет, конечно. Интеллигенция в новом обществе будет когнитариатом, то есть рабочими умственного труда. А будет меритократия, которая монополизирует все знания об управлении. Интеллигенция будет производить знание о производстве вещей и специальные знания. Но она, производя эти знания, частично и в определенной локальной области, отчуждена от целостной Системы знаний. Она будет в роли слесаря, производящего часть информационного продукта. Вы будете заниматься, предположим, философией, но это не значит, что я допущу вас к истории дипломатии, к дипломатическим архивам. А кто-то будет заниматься другой областью знания; из всего этого меритократией будет выделяться лишь та часть знания, которая позволяет держать информационный контроль.

— Это очень узкий круг лиц?

— Ну, в нормальном обществе, которое они строят, это один к десяти тысячам.

— Поскольку мы заговорили о теневых структурах власти, то расскажите подробнее о нацистском подполье, которое вы так часто упоминаете в своих публикациях. В частности, существует точка зрения, что объединению Германии способствовали силы, которые после разгрома «третьего рейха» ушли в подполье и сохранили миллиардные средства…

— Ну, это не секрет. Те идеи, на которых базировалось фашистское движение в 20-х годах (например, общество Туле), идеи антиатлантизма, европоцентризма, были созданы в XVII–XVIII веках. Они представляют собой некую тайную геостратегию, а передаются от одного носителя к другому. От немецкого генштаба — к структурам Паппена, Каппа и от них — к Гитлеру и далее к новым «медиумам». Настоящие носители идеологии предпочитают оставаться в тени. Это движение идей имеет одну конечную цель — создать устойчивый мир, в котором меньшинство населения будет контролировать большинство посредством единой системы жестокой власти, позволяющей исключить любую возможность социальных взрывов протеста эксплуатируемого большинства по отношению к верхушке управления.

Долгое время эти идеи являлись доктриной немецкого генштаба, или, по крайней мере, тех сил в немецком генштабе, которые анализировали причины разгрома Германии в первой мировой войне. Потом они были восприняты определенными кругами германских промышленников в двух разновидностях: в жестко определенном нацистском варианте с расовым популизмом и агрессивным настроем против инородной интеллигенции — эти постулаты исповедовала старая, базировавшаяся на ресурсах, металле, станках и прочем, промышленность, представленная группами Тиссена, Круппа, Шахта. Магнаты же новых отраслей промышленности — например, электротехнической — не принимали такого грубого образца фашизма, который представляли Гитлер и Гиммлер. Идеям братьев Штрассеров и близких к ним промышленных кругов отвечал более спокойный, лояльный по отношению к Западу, США и англосаксонскому миру фашизм. Таким образом, возник раскол уже в нацистском движении, и этот раскол совпал по времени с 33-м годом, с ночью «длинных ножей». В эту ночь одновременно с низами (штурмовики Рема) были отсечены и интеллектуальные верхи. Эмигрировал один из братьев Штрассеров, другой был убит. В результате возникла очень любопытная схема, при которой «жесткие» фашистские идеи, связанные с Гитлером, были утоплены в пучине второй мировой войны и дискредитированы на долгие годы, а носители идеи «мягкого» фашизма, будучи в оппозиции к Гитлеру и эмигрировав, сохранили тем самым некоторый потенциал возвращения этих идей в Германию после второй мировой войны. Кроме того, «третий рейх» вывозил триллионы долларов собственности за рубеж. Образовались очень крупные капиталы, которые, по-видимому, с начала 50-х годов вкладывались в наркобизнес и в экономику Латинской Америки, стран Юго-Восточной Азии. Но прежде всего — восстановление германского рейха. Говорить без этого о «немецком чуде» — наивно. Представители «умеренного» фашизма впоследствии вернулись в Германию и вышли на контакт с силами, уцелевшими после разгрома «третьего рейха». Штрассер вернулся из Канады в Германию, где снова начались идейные проработки. Они стали более социалистическими, умеренными, без антисемитизма. Но в то же время в новую концепцию был вложен блок очень яростных антиатлантических, антиамериканских и антиялтинских идей и все те новые постулаты, которые отражали легальный неонацизм. Сюда же включался проект восстановления Германии, который, с моей точки зрения, очень мало связан с «планом Маршалла» и в огромной степени связан с теми инвестициями, которые были опять вложены в немецкую промышленность скрытым немецким потенциалом.