Збигнев Бжезинский - Еще один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы

Распад Советского Союза, произошедший десять лет спустя, стал интеллектуальным подтверждением победоносной роли Америки не только в недавнем прошлом, но еще больше в будущем. Советское поражение должно рассматриваться впредь не как исход длительных двухпартийных усилий, а как национальное спасение, достигнутое харизматическим лидером, руководимым группой верных сторонников. Такой мистический пересмотр истории сводил весь период холодной воины к одному десятилетию. Только при Рейгане Советскому Союзу был дан настоящий отпор и восторжествовало дело прав человека. Даже Иоанн Павел II изображался новобранцем Рейгана в их тайных усилиях по ниспровержению Советского Союза.

То, что в действительности стояло за таким карикатурным изображением истории, соответствовало туманным и запуганным реалиям, с которыми столкнулась Америка после победы в холодной войне. Для того чтобы быть успешной, американская внешняя политика должна была основываться на четких моральных установках и проводиться с ясным пониманием добра и зла в таких исторических обстоятельствах, которые сами по себе были двусмысленными и не поддавались точному учету. Широкая общественность не может позволить себе пребывать в замешательстве, компромисс — это свидетельство несостоятельности агностиков, а неуверенность — интеллектуальная дисквалификация тех, кто проводит политику. Сила и ясность должны были руководить Америкой, как это и было, когда будто бы один Рейган выиграл холодную войну.

Перевод этих посылок в связанную единую доктрину требовал времени. Новое видение мира возникает постепенно, по мере приведения в соответствие с новыми обстоятельствами периода, наступившего после холодной войны усилиями более молодых членов комитета «Насущная угроза» и группы энергичных творцов политики, связанных с консервативными журналами, и политических аналитиков. Они разделяли убеждение, что вызов, исходивший от Советского Союза и коммунизма, теперь исходит от арабских государств и воинствующего ислама. Их стратегический взгляд на эти проблемы целиком совпадал с мнением израильской партии «Ликуд» и пользовался значительной поддержкой среди христианских фундаменталистов Америки. Последние образуют более широкую политическую основу для стратегических взглядов, исходящих от более элитарной первой группы.

В течение десятилетия разделяемое ими мнение о перспективе, которое характеризуется как неоконсервативное, было систематизировано, расширено и нашло выражение в сериях книг, статей, совместных публичных манифестах ряда авторов, иногда адресуемых президенту США или премьер-министру Израиля. Выражая все более критические настроения в отношении и послевоенного Атлантического союза на том основании, что европейцы изнежены и безвольны (поддаваясь влиянию Венеры, к отличие от сильных, находящихся под влиянием Марса американцев), новая доктрина призывает решительнее полагаться на американскую политическую и военную мощь. Большей частью неоконсерватизм оглашается в коротких, часто воинственных заявлениях и статьях, но одной из первых попыток развернутого изложения этой позиции стала книга, изданная Робертом Каганом и Уильямом Кристолом «Present Dangers: Crisis and Opportunity in American Foreign and Defense Policy» (2000 г.), в которой развивается содержание их статьи «Toward a Neo-Reaganite Foreign Policy», опубликованной в «Форин афферс» в 1.996 году.

Хотя эта статья и написана с пылом, свойственным истинно ворующим, то, что стали называть «неоконсервативной» доктриной, не содержит широкой картины изменений, происходивших в мире после холодной войны. В основном в ней излагается модернизированная версия империализма, не связанная прежде всего с новой глобальной реальностью и новыми социальными тенденциями. Скорее, книга отражает специфические представления неоконсерваторов о приоритетах на Ближнем Востоке. Среди страха и гнева, вызванного нападением 11 сентября, неоконсервативный выбор выражается в том, чтобы, воспользовавшись моментом, изложить лишь свои собственные проблемы.

Без 11 сентября доктрина, вероятно, по-прежнему выглядела бы малозначительным явлением, но произошедшее катастрофическое событие придало ей видимость актуальности. Вскоре представители неоконсервативного направления в администрации Буша Второго преобразовали свое мнение в официальную политическую и военную доктрину. По следам 11 сентября доктрина переместилась и в сферу внутренней политики. Интенсивно пропагандируемый страх перед терроризмом создал новую политическую культуру, в которой моральная убежденность находится на грани социальной нетерпимости, в особенности по отношению к тем, чье этническое происхождение или внешность выглядят дающими основание для подозрений. Неустанная бдительность в отношении иммигрантов или даже сбившихся с пути профессоров, особенно с проарабскими взглядами на ближневосточные дела, также отражает желание оправдать собственные тревоги. Даже гражданские права некоторые уже рассматривают как помеху эффективной национальной безопасности.