Збигнев Бжезинский - Еще один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы

Необходимость сохранения мира в странах и регионах, неспособных сделать это собственными политическими усилиями или подвергнувшихся сильным разрушительным воздействиям извне, стала еще одной трудной проблемой. В течение холодной войны любая реакция на возникшую гражданскую войну неизбежно становилась расширением конфликта сверхдержав, и это само по себе оказывало сдерживающее влияние на развитие ситуации. После холодной войны коллективные усилия по поддержанию мира осуществлялись как законные и практикуемые действия, предпринимаемые на региональной или международной основе. Но возникали бесконечные вопросы относительно обязательств участников операций по сохранению мира, распределения полномочий и того, за кем остается политическое руководство.

И наконец, не менее важным было то, что так называемый «третий мир» вследствие исчезновения «второго мира» утратил свою политическую роль. «Третий мир», который часто называют блоком неприсоединившихся стран, также потерял стратегическое значение потому, что само понятие «неприсоединение» потеряло смысл после того, как не стало Советского Союза. Но его огромные социальные и экономические трудности все увеличивались, становясь проблемами глобальной политики, часто из-за нарастающего нетерпения его многочисленного и политически все более пробуждающегося населения. В то же время возрастающее политическое значение нескольких ключевых развивающихся государств, прежде всего Индии, Бразилии и Нигерии, означало, что центральные политические, экономические, финансовые и социальные проблемы более бедной части человечества становятся все более важной глобальной проблемой.

Сразу по окончании холодной войны еще не было ясно, что нас ожидает. Закончилась ли эра революций? Настал ли вечный мир вместо холодной войны? Стала ли триумфальная победа американской демократии в ее длительной борьбе с советским тоталитаризмом свидетельством возникновения всеобщего демократического сообщества? Или появляются новые угрозы? Какое понятие могло бы определить смысл и суть этого времени и придать целеустремленность новому глобальному статусу Америки? В самом деле, в чем же должна заключаться ее глобальная роль?

Эти вопросы не встали со всей определенностью, по крайней мере сразу, как последствия появления Америки в качестве мировой сверхдержавы. Коронация Америки глобальным лидером стала ситуационным фактом, а не глобальным миропомазанием. Но необходимость политически ориентированной интерпретации новой эры, безусловно, возникла, даже если она еще и не была осознана на общественном уровне из-за туманной неясности, окружающей Америку, оказавшуюся на столь высокой глобальной вершине рода человеческого. Ответы на все вопросы не могли быть получены сразу.

Карл Маркс однажды заметил, что сознание обычно отстает от реальности. Другими словами, понимание сути социально-политических изменений наступает после того, как они произошли, а не предшествует им и даже не сопровождает их. Так и случилось с новыми историческими дилеммами, вставшими перед Америкой. Появилась настоятельная потребность в ясной перспективе, которая могла бы заменить теперь уже устаревшие формулы, определявшие поведение Америки на мировой арене в течение десятилетий холодной войны. Учитывая ограниченность человеческих возможностей осознавать сложный комплекс реальностей и угадывать направление развития, потребовалось около десятилетия, чтобы перспектива могла быть ясно очерчена и были найдены ее приверженцы.

Вначале были лишь короткие формальные рассуждения о новой глобальной ситуации и возможностях, которые она заключает, и все ограничивалось туманным, но позитивно звучащим лозунгом «новый мировой порядок». Его преимущество было в том, что он означал многое для многих. Для тех, кто стоит за традиционные ценности, «новый порядок» предполагает стабильность и преемственность, а для реформаторов прилагательное «новый» означало пересмотр приоритетов; для идейно убежденных интернационалистов ударение на слове «мировой» звучало как отрадное известие о том, что теперь путеводной звездой становится всеобщность. Однако американская администрация, выдвинувшая этот лозунг, была переизбрана прежде, чем его значение могло быть полностью осознано, а приход к власти новой администрации совпал с появлением более четко сформулированных и целенаправленно продуманных альтернатив.