Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Реформатор

Неоправданно раздувались и ракетные войска. Известно, что отец благоволил к ракетчикам, но мало кто знает, что потолок роста ракетных войск стратегического назначения он ограничил примерно пятьюстами межконтинентальными ракетами с пятьюстами ядерными боеголовками, способными, по расчетам Генштаба, полностью разрушить инфраструктуру США. По его мнению, это исключало возможность нападения на нас, а значит, и необходимость производства перечисленных выше обычных вооружений.

После Хрущева возобладала теория первого удара по пусковым позициям. Чтобы вывести из строя наши пятьсот ракет, американцы, по мнению этих теоретиков, запускали тысячу своих, для нейтрализации их тысячи наши ракетчики заказывали уже две тысячи, а они в свою очередь — четыре, и так без конца. Наши вместе с ненашими, «помогая» друг другу, обкусывали каждый свой бюджет, как обкусывают пирог дорвавшиеся до него крысы. Естественно, чем пирог меньше, тем скорее ему приходит конец.

В 1961 году, покидая Белый дом, президент Эйзенхауэр предостерег своих сограждан, что если военно-промышленный комплекс дорвется до реальной власти, то стране, неважно какой, США или СССР, грозит катастрофа. Первой погибнет та, у которой экономика окажется слабее. Стремясь сбалансировать всё и вся, флот с флотом, военно-воздушные силы с военно-воздушными силами и так далее, обе стороны тратили на «оборону» примерно одинаковые суммы, а вот в процентном отношении к размерам экономики страны военные затраты Советского Союза значительно превышали американские. В результате деньги, которые отец рассчитывал потратить с пользой, на которые собирался «строить коммунизм», вылетали в трубу, год от года магазинные полки пустели, пока не опустели окончательно. В 1980-е годы двадцать процентов семей продолжали стоять в очереди на улучшение жилищных условий. Расходы на здравоохранение сократились с шести процентов от общего национального продукта в 1960-е годы, до трех в начале 1980-х годов, со всеми вытекающими из этого последствиями.

Положение усугублял «праздничный» характер Брежнева, не утруждавшего себя ни беседами с заумными академиками, ни диктовкой бесконечных записок. Помощники зачитывали ему проекты написанных речеписцами выступлений или представленных чиновниками законов, он их иногда выслушивал, а бывало, капризно просил не портить настроение. Карен Брутенец, заместитель заведующего Международным отделом ЦК и один из многочисленных брежневских спичрайтеров, так вспоминает о своей «работе» с Брежневым в Завидово: «Брежнев все больше времени уделял охоте, занимаясь государственными делами в перерывах между загонами на зверя. Однажды понадобилось решить неотложный вопрос. Брежнев ужинал после удачной “засады” на кабана. И тут, на свою голову, его помощник Александр Михайлович Александров-Агентов, его тоже пригласили к столу, заговорил об огромном влиянии Японии в современном мире. Естественная тема разговора в обществе государственных мужей. Однако Брежнев впал в сильнейшее раздражение, резко отчитал Александра Михайловича за то, что тот не дает спокойно поужинать».

В другой раз, тоже в Завидово, тоже во время трапезы, Леонид Ильич отчитал другого помощника, посмевшего беспокоить его «бумажками». «Нет от вас никакого покоя!», — возмутился он, не читая бросил их на пол и вернулся к обсуждению удачного выстрела.

Если проводить параллели с предреволюционной Россией, Брежнев — это советский Николай II — безвольный самодержец всея Руси. Они оба больше интересовались охотничьими трофеями и прочими развлечениями, чем лежавшей у их ног страной. Как Николай II в своем дневнике перечислял убитых на утренней прогулке ворон и подсчитывал кубические сажени распиленных им дров, так и Леонид Ильич лично составлял списки, кому из друзей отправить фельдсвязью куски ляжки застреленного им кабана. Из таких эпизодов и состояла жизнь обоих российских «самодержцев», добрых к своим близким, но равнодушных к стране… И Брежнев, и Николай II, сами того не желая, сделали все возможное и даже невозможное для уничтожения собственной страны. Оба они, такие мягкие и податливые в умелых женских руках, вдруг упирались, не желая слушаться ничьих разумных советов, ни Сергея Витте, ни Петра Столыпина, ни Геннадия Воронова, при первой возможности избавлялись от непрошенных и «надоедливых» советчиков. А страна тем временем, все ускоряясь, катилась под откос, все глубже погружалась в энтропийный хаос, всегда заканчивающийся взрывом, революцией. Ни Владимир Ленин без Николая II, ни Борис Ельцин без Леонида Брежнева никогда бы не оказались там, куда их вознесло разрушительное правление их предшественников.