Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

5 июля с. г. в 7 часов 41 минуту по московскому времени двухмоторный средний бомбардировщик ВВС США появился… и в 8 часов 54 минуты вторгся со стороны Польской Народной Республики в воздушное пространство Советского Союза в районе Бреста. Самолет — нарушитель воздушной границы СССР пролетел по маршруту Брест, Минск, Барановичи, Каунас и Калининград, углубившись на территорию Советского Союза на 150 км и пробыв над ней 1 час 20 минут. В тот же день другой двухмоторный бомбардировщик ВВС США вторгся в воздушное пространство СССР и значительно углубился на территорию Советского Союза. 9 июля с. г. имели место новые залеты самолетов США в воздушное пространство СССР…»

Далее следовали серьезные предупреждения. Именно из-за них и портилось настроение у отца. Ему виделись улыбочки на лицах чиновников, читающих эти слова и знающих наверняка, что ничего поделать мы не можем.

Ни слова о Москве и Ленинграде. Признаться еще и в том, что самолет врага пролетел над обеими столицами?!

12 июля советское правительство подало протест по поводу нарушения суверенитета в Совет Безопасности ООН. Президент Эйзенхауэр обеспокоился возросшей активностью ЦРУ. Создается впечатление, что ему не очень по душе пришлись эти полеты. Тем более, что невидимки-призрака из У-2 не получилось. Он вызвал к себе Даллеса и запретил впредь летать над территорией Советского Союза без его личного разрешения.

Давал свое добро на очередной полет американский президент крайне неохотно, но то и дело уступал давлению. Казалось, ЦРУ не может жить без новых фотографий, сделанных во внутренних областях СССР.

В ноябре 1957 года Эйзенхауэр разрешил очередной полет. В те дни он ничем не отличался от предыдущих и последующих. Значимость он приобретет лишь в будущем. На сей раз в свой первый шпионский рейс отправлялся Фрэнсис Гарри Пауэрс. Представлять его нет необходимости. Маршрут пролегал над советскими аэродромами стратегической авиации, над секретным полигоном в Капустином Яру, а затем, сделав круг над Украиной, ему предстояло вернуться домой. Полет произошел без происшествий, только над Киевом самолет обстреляла зенитная артиллерия, безрезультатно. Снаряды со взрывателями, поставленными на максимальную высоту, рвались далеко внизу.

06 этой канонаде, напомнившей о недавней войне, потом много судачили в Киеве. Постепенно обрастая новыми невероятными подробностями, слухи, как круги на воде, расходились все шире и шире по стране. Когда отцу доложили о происшедшем, он строго запретил открывать бесполезный зенитный огонь.

— Чтобы не позориться и не поднимать панику, — мрачно пояснил он.

Тем временем предпринималось все возможное, чтобы сбить наглеца. Это стало делом чести для отца.

Сразу после конфуза, происшедшего 4 июля 1956 года, отец собрал всех, кто мог что-либо сделать: Микояна, Грушина, Туполева, Сухого, других конструкторов самолетов-истребителей и зенитных ракет. На совещании стоял один вопрос: как бороться с этой напастью. Все эти годы твердили о неприступности наших границ — и на тебе! Летают как хотят, где хотят и когда хотят! Отца волновало в первую очередь, может или не может самолет-нарушитель нести атомную бомбу. Если да, мы оказываемся практически беззащитны. Наличие на борту нарушителя ядерного оружия специалисты отвергли категорически. Туполев пояснил, что, хотя он не видел силуэта самолета и не имеет никаких данных, за исключением высоты полета, скорости и в какой-то степени продолжительности, можно сделать заключение, что мы столкнулись с конструкцией, сделанной на пределе возможностей. Там идет экономия на граммы, за самый небольшой перевес приходится дорого платить, в первую очередь высотой. Так что говорить о какой-либо значительной полезной нагрузке не приходится. По его мнению, самолет должен напоминать его довоенный моноплан АНТ-25, сделанный специально для установления рекорда беспосадочного полета. Именно на нем в 30-е годы совершили сенсационный перелет через Северный полюс в Америку. Тогда самолету понадобились очень длинные крылья, чтобы держаться в воздухе на манер планера, опираясь на воздух.

В технике все взаимосвязано, чудес не бывает, американец должен смахивать на стрекозу: очень узкий фюзеляж и длинные тонкие крылья. Из полезной нагрузки он максимум сможет поднять фотоаппарат, и то небольшой. Туполев считал, что военные ошиблись и в другом — самолет не двухмоторный, второй двигатель — непростительная роскошь, лишний вес. У него только один мотор, утверждал Андрей Николаевич. Когда мы увидели живой У-2, он оказался один в один схож с портретом, нарисованным гениальным конструктором.