Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Специальная обработка внутренности баков, система особо стойких трубопроводов, хитрые мембраны — все это, собранное в многоступенчатую схему, обеспечивало ракете многие годы (до десяти лет) безопасного хранения и мгновенную инициацию в заданный момент.

— Наша ракета, — продолжал Челомей, — чем-то похожа на запаянную ампулу, до срока ее содержимое полностью изолировано от внешнего мира, а в самый последний момент, по команде «старт» прорвутся мембраны, компоненты устремятся в двигатели. В результате принятых мер, несмотря на столь грозное содержимое, в период дежурства она столь же безопасна, как и твердотопливная.

Челомей замолк. Судя по реакции большинства членов Совета обороны, Челомей выигрывал.

И отец ему явно симпатизировал. Дементьев победно улыбался, Устинов мрачно уставился перед собой. За докладом последовали нескончаемые вопросы. Челомей отвечал уверенно, четко. Чувствовалось, что ракету он выстрадал.

Первая часть заседания закончилась. Присутствующие разбились на группки и под руководством специально выделенных экскурсоводов отправились осматривать приготовленную к заседанию экспозицию. На пороге цеха, в котором разместили выставку, отец вдруг вспомнил, как несколько лет тому назад здесь, может быть, именно в этом цехе, он осматривал мясищевский ЗМ (М-4), силился получить положительный ответ на вопрос о возможности дотянуться до Америки.

Тогда Западное полушарие, прикрытое просторами океанов, оставалось недостижимым. Теперь все переменилось.

Программу показа построили, следуя этапам производства УР-200. В опорных точках стояли стенды, демонстрирующие конструктивные находки, новые технологические приемы. Челомей, давая пояснения, горячился, доказывал, насколько благотворно сказывалось перенесение высокой авиационной культуры на производство ракет. «Двухсотка» получалась легче, проще в производстве, чем ее сестры.

Отец, не перебивая, слушал генерального конструктора, когда ему протягивали особо выдающуюся деталь, щупал ее, разглядывал.

В сборочном цехе на ложементах серебрилась готовая ракета. Правда, это пока макет, головные летные образцы находились чуть поодаль, на линейке сборки. По случаю визита высокого начальства работы приостановили, но все свидетельствовало: как только уйдут экскурсанты, длинные сигары облепят механики, электрики, гидравлики.

Отец поздравил Челомея с первыми успехами на новом поприще, шутливо пожелал ни пуха ни пера. И не услышав в ответ традиционного «к черту», ехидно заметил: «Удачи не будет». Челомей только неопределенно повел плечами. Как и все авиационники, в душе он оставался немного суеверным.

Отец заговорил о том, как быстро и далеко за последние годы продвинулась техника. Он не мог остановиться, ракеты стали его коньком. Присутствующие внимательно слушали, многие уже не в первый раз.

Наконец отец остановился, мгновение помолчал и, обращаясь к хозяину, проговорил:

— Пошли дальше.

В залах КБ выстроилось множество экспонатов.

Внимание отца привлек раздел морской космической разведки. Моряки заказали специализированные спутники, способные поставлять разнообразную информацию: УС — обшаривающий радиолокатором акватории океанов милю за милей, УСП — перехватывающий радиосигналы кораблей, не только расшифровывающий их содержание, но и определяющий точку, откуда они пришли. Внимательно выслушав рассказ, отец сказал какие-то одобрительные слова Горшкову и завертел головой, отыскивая кого-то в толпе. Не нашел и обратился к попавшемуся на глаза работнику конструкторского бюро:

— Разыщите вон там, — отец показал рукой в соседний зал, где хозяйничали сухопутные войска, — длинного маршала и ведите его сюда.

Через несколько минут в зал вошел, широко улыбаясь, командующий войсками Варшавского договора маршал Гречко. Отец не был настроен шутить. Он ткнул сначала пальцем в макет спутника радиолокационной разведки и наведения на цель подводных лодок, вооруженных крылатыми ракетами, потом в живот Гречко.

— У тебя ничего нет, — грозно насупился отец на Гречко и, обернувшись к Горшкову, закончил фразу улыбкой: — А у него все есть. Почему?

Гречко молчал. Он уже не улыбался, стоял, склонив голову, с видом провинившегося школьника. По выражению его глаз было видно, что выговор он всерьез не принимает.

— Потому что не работаете, ленитесь, — так и не дождался ответа отец. — Берите пример с моряков.

Гречко охотно закивал головой, всем своим видом демонстрируя готовность брать пример с кого угодно.