Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

А вот кубинцы уперлись. У Тан понял, что его инспекторов на остров не допустят ни под каким видом. Приходилось искать обходные пути.

По словам отца, в Москве полгода спустя Кастро признался ему, что погорячился, теперь он соглашался, что присутствие ооновских чиновников не унизило бы национального достоинства Кубы. Но это теперь. А тогда в ответ на все увещевания следовало твердое: «Нет!»

Договариваться требовалось не мешкая. Правда, война уже не стояла у порога, но растянувшиеся цепочки американских кораблей блокадного и противолодочного дозора с места не сдвинулись. Восточное побережье США было по-прежнему забито войсками десанта. В Советском Союзе, так же как и в США, на стартовых позициях дымились окутанные кислородными облаками готовые к пуску королёвские Р-7, янгелевские Р-16, Р-14 и Р-12 ожидали команды «на заправку и старт».

Нью-Йорк встретил Микояна неприветливо. Так принимают представителя враждебной державы. Переговоры с первого часа пошли непросто. Американцы вели себя все настырнее, в их требованиях все явственнее звучал металл бескомпромиссности.

До консультации с Кастро, согласования точек зрения и подходов что-либо решать и даже предлагать Микоян считал преждевременным. Анастас Иванович преследовал цель выяснить точку зрения оппонента, напитаться информацией. Американцы же настойчиво требовали почти ультимативно согласия на свои день ото дня ужесточающиеся претензии.

Переговоры Микояна в Нью-Йорке, естественно, шли вокруг того, как удостовериться, что все советские ракеты отправлены домой, а старты разрушены. Ответ на этот вопрос Анастасу Ивановичу предстояло искать на Кубе.

В день его отъезда на остров Стивенсон и Макклой приехали в гостиницу попрощаться. Встретились внизу в холле.

Когда казалось, что все обговорено, хозяева вдруг выступили с новыми требованиями. Макклой зачитал целый список подлежащего к выводу с Кубы «наступательного оружия». В него входили бомбардировщики Ил-28, ракетные катера, ракеты «воздух — земля», «корабль — земля», «земля — земля», а также механическое и электронное оборудование, обеспечивающее их применение, авиационные бомбы.

В тот день нам приходилось расплачиваться за нежелание называть вещи своими именами. Ведь в своих письмах отец ни разу не назвал ракеты ракетами, а только оружием, которое противная сторона считает наступательным. Теперь терминологические увертки оборачивались против нас, американцы заявляли, что и это вооружение они всегда классифицировали как наступательное… А уж что вы, то есть мы, имели в виду, то это ваше дело: советское правительство согласилось вывести с Кубы наступательное оружие.

Когда и почему в высших эшелонах власти в США стали менять позицию, сейчас сказать трудно. Мне кажется, почувствовав слабину, просто решили урвать побольше. Прощупывание началось даже несколько раньше. Накануне, во время переговоров, Макклой первый раз закинул удочку, завел речь о выводе с Кубы зенитных ракетных комплексов. Микоян удивился: «Какое же это наступательное оружие?» Ответа на его вопрос не нашли, и вопрос о «семьдесят пятых» больше не поднимался.

Откуда вообще возник этот перечень? О бомбардировщиках Ил-28 упоминалось еще в выступлении президента в «черный» понедельник, и Роберт Кеннеди в своей книге приводит разговоры о них в Исполкоме. Об остальном до приезда Микояна не произносилось ни слова.

В январе 1991 года я спросил Раймонда Гартоффа, человека, в те годы причастного к составлению перечня, чем они руководствовались? Ответ оказался на редкость незамысловатым: в документ включили все известные виды вооружения, которые можно формально отнести к наступательным. Именно поэтому устаревшие бомбардировщики, а не новейшие МиГи-21 стали предметом торга.

По моим догадкам, составили список в последнюю ночь, вот и пришлось совать его Микояну в холле гостиницы. Анастас Иванович наотрез отказался обсуждать новорожденную идею, сказав, что он уполномочен обсуждать отраженные в документах предложения, там же речь шла только о баллистических ракетах.

Сухо попрощавшись с Макклоем и Стивенсоном, Микоян отправился на аэродром. Но события только набирали обороты. Американцы спешили хоть как-то легализовать свои требования. В здании аэропорта Анастаса Ивановича отыскал запыхавшийся представитель Государственного департамента и попытался вручить ему пакет с неким посланием, видимо содержащим только что отвергнутые претензии. Микоян поразился: вручать серьезные документы вот так, на ходу, в последний момент… Это противоречит дипломатическим нормам. Протянутый ему пакет он отстранил рукой и, не оборачиваясь, направился к трапу самолета.