Роза Люксембург - Накопление капитала

«Отечественные записки», 1883, кн. V, Современное обозрение, стр. 4.

L. с., стр. 10.

«Очерки теоретической экономии», СПБ. 1895 г., стр. 157 и сл.

«Милитаризм и капитализм». «Русская мысль», 1889, кн. IX, стр. 78.

L. с., стр. 80.

L. с., стр. 83. Ср. «Очерки», стр. 196.

Ср. «Очерки нашего пореформенного общественного хозяйства», особенно стр. 202–205 и 338–341.

Поразительное сходство в позиции русских народников с концепцией Сисмонди детально показал Владимир Ильин своей статье «К характеристике экономического романтизма».

L. с. стр. 322 и сл. Иначе оценивал положение в России Фр. Энгельс. Он многократно пытался объяснить Николаю-ону, что для России развитие крупной промышленности неизбежно и что страдания России являются лишь типичными противоречиями капитализма. В письме от 22 сентября 1892 года он пишет: «Так вот, я утверждаю теперь, что промышленное производство означает в настоящее время непременно крупную промышленность с приложением пара, электричества, самодействующих прядильных и ткацких станков и, наконец, с машинным производством самих машин. С того момента как Россия ввела у себя железные дороги, введение всех этих новейших средств производства стало для нее предрешенным вопросом. Вы должны иметь возможность исправлять и чинить ваши собственные локомотивы, вагоны, железные дороги и пр., а чтобы делать это дешево, вы должны быть способны строить дома все те вещи, которые вам придется исправлять и чинить. С того момента как военное дело стало одной из отраслей крупной промышленности (броненосцы, нарезная артиллерия, скорострельные и магазинные ружья, пули со стальной оболочкою, бездымный порох и пр.), крупная промышленность, без которой все эти вещи не могут изготовляться, стала и для вас политической необходимостью. Все эти вещи не могут быть изготовляемы без высокоразвитого металлургического производства, а металлургическое производство не может развиваться без соответствующего развития всех других отраслей мануфактуры, и в особенности текстильной».

И далее в том же письме: «Пока русская промышленность ограничена только своим внутренним рынком, ее продукты могут покрывать только внутреннее потребление. А это последнее может возрастать лишь очень медленно: и мне даже кажется, что при нынешних условиях русской жизни оно должно скорее уменьшаться. Потому что одно из необходимых последствий развития крупной промышленности заключается именно в том, что она разрушает свой собственный внутренний рынок путем того самого процесса, которым она создала его. Она создает его, разрушая основу домашней промышленности крестьянства. Но без домашней промышленности крестьянство не может жить. Крестьяне разоряются как крестьяне ; их покупательная сила сводится до минимума, и пока они не обоснуются в новых условиях существования в качестве пролетариев , они будут представлять лишь очень жалкий рынок для вновь возникших фабрик и заводов.

Капиталистическое производство, будучи переходною экономическою базою, преисполнено внутренних противоречий, которые развиваются и становятся очевидными лишь по мере его собственного развития. Это стремление — создавать себе рынок и в то же самое время разрушать его — представляет как раз одно из таких противоречий. Другое такое противоречие, это — то „безвыходное положение“, к которому оно ведет и которое наступает скорее в стране без внешнего рынка, какова Россия, чем в странах более или менее способных к соперничеству с другими на мировом рынке. Это положение без всякого видимого исхода находит однако себе исход у последних стран в героических средствах торговой политики, т. е. в насильственном открытии себе новых рынков. Последний новый рынок, открывшийся этим путем для английской торговли и оказавшийся способным вызвать временное оживление в благосостоянии, это — Китай. Поэтому-то английский капитал так настаивает на постройке китайских железных дорог. Но китайские железные дороги означают разрушение всей основы мелкого китайского земледелия и домашней промышленности, причем здесь это зло не будет даже уравновешено хотя бы в некоторой мере развитием собственной крупной промышленности, а потому сотни миллионов народа будут поставлены тут в полную невозможность жить. Последствием этого будет такая массовая эмиграция, какой свет еще не видывал раньше и которая затопит Америку, Азию и Европу ненавистными китайцами. Этот новый соперник в области труда начнет соперничать с американским, австралийским и европейским трудом на основе китайских понятий об удовлетворительном уровне жизни, а, как известно, китайский уровень жизни есть самый низший из всех существующих в мире уровней. И вот, если вся система производства в Европе не успеет перемениться ранее наступления этого момента, то ей придется приступить тогда к этой перемене». («Письма Карла Маркса и Фридриха Энгельса к Николаю-ону». Перевод г. Лопатина. СПБ. 1908 г., стр. 79). — Хотя Энгельс так внимательно следил за развитием России и проявил к этому огромный интерес, но он умышленно отказался от всякого вмешательства в русский спор. Он сам высказался по этому поводу в своем письме от 24 ноября 1894 г., следовательно, незадолго до смерти, в следующих словах: «Мои русские друзья чуть не ежедневно и еженедельно пристают ко мне с просьбами выступить с моими возражениями против русских журналов и книг, в которых слова нашего автора (так именовался в переписке Маркс. — Р. Л.) подвергаются не только ложным истолкованиям, но и неправильной передаче, причем эти друзья уверяют, что моего вмешательства будет достаточно, чтобы привести дело в надлежащий порядок. Но я постоянно и неизменно отклоняю все такие предложения потому, что не могу я, не покидая настоящего и серьезного труда, дозволить втянуть себя в полемику, происходящую в отдаленной стране, на языке, на котором я все еще не могу читать так легко и свободно, как на лучше известных мне западных языках, и в литературе, о которой в лучшем разе доходят до меня лишь кой-какие случайные отрывки, и где мне решительно невозможно следить за спором сколько-нибудь настойчиво и близко во всех его фазах и подробностях. Повсюду имеются люди, которые, заняв однажды известную позицию, ничуть не стесняются ради ее защиты прибегать к искажению чужих мыслей и ко всяким нечестным уловкам, и если это имело место по отношению к трудам нашего автора, то я боюсь, что и со мною обойдутся не лучше и таким образом принудят меня в конце концов вмешаться в спор ради защиты сначала других, а потом самого себя». (L. с., стр. 90).