Филипп Дэвидсон - Война во Вьетнаме (1946-1975 гг.)

С самого начала вокруг “ROLLING THUNDER” было много грома, создаваемого гражданскими чиновниками Соединенных Штатов и их противниками из “военного лагеря”, мнения которых в отношении целей и самих методов ведения кампании заметно отличались. Расхождения имели глубокие корни и произрастали: 1) на почве несходства доктрин, философских воззрений, 2) мировоззрений поколений и 3) взглядов на идеологию. Ко всему этому примешивалось нечто новое в американской истории – борьба гражданских и военных кругов за право вырабатывать не только стратегию, но также и тактику проведения боевых операций. В то время как сама концептуальная сущность “ROLLING THUNDER” и методы реализации программы служили предметом спора, военные действия протекали в соответствии с выдвинутой гражданскими чиновниками доктриной “ограниченной войны”.

История вторжения гражданских в область военной стратегии начинает свой отсчет после окончания Второй мировой войны. Те, кто возглавлял американские вооруженные силы, вернулись домой из Европы и с Дальнего Востока идолами – победителями, не имеющими на свой счет сомнений. В конце сороковых и в начале пятидесятых военное руководство Соединенных Штатов не слишком интересовалось разработкой теорий большой стратегии, и небрежение это повлекло за собой возникновение устойчивой традиции. Хотя на американской земле взросли великие стратеги – такие, как Ли, Мэхэн {2}и Макартур, – они являли собой скорее исключения из правила. Начиная с Гражданской войны в США, все войны выигрывались Америкой за счет превосходства над противником в живой силе и технике, что, понятно, снижало значение стратегической концепции. После Второй мировой некоторые офицеры обращали внимание на данный предмет, но ни одного заслуживавшего упоминания стратега в вооруженных силах США так и не появилось. Сыграло свою роль и атомное оружие, мощное настолько, что, казалось, его появление перечеркивает все существовавшие до того законы стратегии. И хотя некоторые храбрые солдаты были готовы “помериться силами” с новым чудовищем, в большинстве своем военных охватило уныние. Так, в конце сороковых и в начале пятидесятых они фактически отказались от роли разработчиков военной стратегии страны.

Пустоту начали заполнять гражданские теоретики, физики и экономисты по образованию и роду деятельности. Одним из самых ярких был, наверное, Герман Кан из Гудзонского института. Наряду с ним можно назвать таких мыслителей, как Бернард Броди, Роберт Э. Осгуд, Томас К. Сниллинг и Сэмьюэл П. Хантингтон. Военный опыт у всех этих людей либо имелся незначительный, либо и вовсе отсутствовал, что сами они недостатком не считали. Они пребывали в убеждении, что атомная бомба изменила все представления о ведении боевых действий, а следовательно, полученный в прошлом опыт военного не имел большого значения. Изучая отдельные операции и используя технику системного анализа, статистики, теории игр и экономического моделирования, гражданские теоретики развивали собственные стратегические концепции, являвшиеся частью вполне разумными, частью по меньшей мере странными. Военные в большинстве случаев не оспаривали теории, считая их бессмысленной забавой кучки “яйцеголовых” вундеркиндов. Впоследствии адмиралы и генералы еще не раз проклянут себя за пагубное благодушие.

Теория “ограниченной войны” как раз и стала продуктом деятельности гражданских стратегов. Они основывались на двух посылках. Первое, США должны сдерживать натиск коммунизма, процесс распространения которого происходит за счет местных, или “туземных”, войн. Второе, необходимо избежать ядерной войны с Китаем или Советским Союзом. В прикладном смысле это предполагало взятие на вооружение стратегии градуализма, то есть аналитики рекомендовали “…не применять максимальных усилий для нанесения военного поражения неприятелю. Использовать силу с умом, задеиствуя полный спектр различных средств – от дипломатии до военных акций – с целью достижения желаемого через воздействие на волю противника”‹11›. Осгуд в своей книге “Возвращение к ограниченной войне” говорит: “В данном принципе присутствует логика, привлекающая новое поколение реалистично мыслящих американских либералов, понимающих, что обязанность их заключается в том, чтобы управлять разумно и в интересах поддержания мирового порядка”‹12›. Неотъемлемым свойством авторов данной доктрины стало недоверие к военным. Ученые либералы пребывали в непоколебимом убеждении, что при случае военные в своих попытках “одержать победу” поведут дело к эскалации любых боевых действий. Чтобы пресечь подобную возможность, теория предусматривала дать в руки президента такие рычаги, которые бы предоставляли ему возможность ограничивать количество сил, применяемых в том или ином регионе, до размеров, которые были бы оправданы политическими соображениями.