Анатолий Вассерман - Реакция Вассермана и Латыпова на мифы, легенды и другие шутки истории

Вот если Вашим костюмом от Джорджо Армани любуются прохожие на улице — закон пока не считает Вас злостным нарушителем: дизайн промышленных образцов нынче защищён только от физического копирования. Но всё ещё впереди. Нынешняя редакция четвёртой части Гражданского кодекса Российской Федерации вступила в силу только с нынешнего года. А фантазия владельцев права копирования — и юристов, защищающих их интересы, — неисчерпаема.

Двигатель законодательной фантазии очевиден. Каждому приятно, единожды создав нечто замечательное, потом всю жизнь почивать на лаврах. А то и потомков обеспечить — как покойный Дисни тонким хвостиком мышонка связывает скелет студии, давно пребывающей в состоянии творческой смерти.

Между тем человек отличается от прочих животных не в последнюю очередь тем, что способен усваивать чужой опыт не только из непосредственного наблюдения, но и по рассказам. Причём мы — опять же в отличие от животных — воспринимаем не только материальный опыт, но и духовный, прямо выраженный в произведениях искусства. Нынешние ограничения права копирования создают препятствия на пути самых разных форм передачи опыта. То есть отсекают человечество от творческих достижений, накопленных более чем за полвека (по поправке Микки Мауса — уже почти за век). Это может парализовать всё наше развитие.

Защитники ограничений смешивают право копирования с авторским. Но права авторов и исполнителей очевидны и давно никем не оспариваются. В частности, их имена несомненно нужно указывать. Все изменения в произведении, сделанные без согласия автора, должны быть явно отмечены. Эти и многие другие гарантии свободы творчества и уважения к творчеству лежат в основе всей современной культуры, построенной десятками поколений творцов.

Но если Вы, используя чужие творения, создали что-то своё — Ваше творение должно быть доступно на тех же основаниях, на каких Вам самому доступно всё использованное Вами. Просто потому, что Вы — не последнее звено эволюции общества. Ограничители права копирования желают оплаты каждого слова и вздоха — и тем самым паразитируют на прошлых достижениях всего человечества. Не зря они постоянно усложняют систему защиты своих требований — иначе их нелепость и преступность давно была бы очевидна.

Нагромождение сложностей и противоречий — верная примета заката системы или явления. Вероятнее всего, право копирования в скором будущем заменят чем-то более разумным. Первые опыты такого рода уже оформлены в системе свободных лицензий. Но пока эта система не развилась до уровня, способного защитить интересы подлинных творцов, остаётся только бойкотировать рьяных поборников ограничений копирования. Слушайте Иоганнеса Брамса, читайте Александра Сергеевича Пушкина — и ждите, пока Васи Пупкины оставят надежду вечно кормиться с одной удачной находки.

Несколько слов о нашей любви к своей истории.

Эту тему подсказал мой брат. В отличие от меня, он постоянно живёт в Одессе и смотрит на нашу российскую жизнь со стороны. В основном — по телевизору. Ему, правда, недавно пришлось приобрести спутниковую антенну, чтобы не зависеть от нынешних украинских ограничений на вещание российских телеканалов, но эти ограничения — отдельная тема.

Главное, что он заметил, — поразительный эклектизм нынешнего российского массового сознания. Сейчас у нас в равной мере одобряют Владимира Ильича Ульянова и Александра Васильевича Колчака, Иосифа Виссарионовича Джугашвили и Петра Аркадьевича Столыпина, Николая Второго Александровича Романова и Леонида Ильича Брежнева. Поразительный эклектизм. На первый взгляд представляется, что страна вовсе не пытается разбираться в своей истории, не пытается определять: что такое хорошо и что такое плохо.

Даже в популярном телепроекте «Имя России» в лидерах оказались люди не просто качественно разные, но зачастую прямо противоположные друг другу. И голосовали за них чуть ли не поровну.

Более того, по ходу интернет-голосования лидеры менялись удивительным образом. Например, когда либеральная часть общества возмутилась, что на первое место вышел Джугашвили, буквально через несколько дней в лидерах оказался Романов. Понятно, были при этом изрядные манипуляции — как говорят завсегдатаи Интернета, накрутки. Но возможности накруток далеко не бесконечны. Реальная разница в числе голосующих несомненно больше официального результата конкурса, но всё же сторонники прямо противоположных точек зрения присутствовали в сопоставимых количествах. Абсолютного доминирования одной позиции не было ни в конкурсе, ни в обществе.