Сергей Кара-Мурза - Кризисное обществоведение. Часть 2

Маркс прозорливо предвидел такую возможность и заранее предупредил, что считает «преждевременную» антикапиталистическую революцию реакционной. В «Манифесте коммунистической партии» специально говорится, что сословия, которые «борются с буржуазией для того, чтобы спасти свое существование от гибели, реакционны: они стремятся повернуть назад колесо истории». Таким сословием было в России крестьянство, составлявшее 85% населения.

Положение о том, что сопротивление капитализму, пока он не исчерпал своей потенции в развитии производительных сил, является реакционным, было заложено в марксизм, как непререкаемый постулат. Красноречиво высказывание Энгельса (1890): «В настоящее время капитал и наемный труд неразрывно связаны друг с другом. Чем сильнее капитал, тем сильнее класс наемных рабочих, тем ближе, следовательно, конец господства капиталистов. Нашим немцам… я желаю поэтому поистине бурного развития капиталистического хозяйства и вовсе не желаю, чтобы оно коснело в состоянии застоя».

Вот такая диалектика — нужно всемерно укреплять капитализм, потому что это приближает «конец господства капиталистов».

В отличие от марксистской теории классовой революции в России создавалась теория революции, предотвращающей разделение на классы (Бакунин, Ткачев и народники, позже Ленин). Для крестьянских стран это была революция цивилизационная — она была средством спасения от втягивания страны в периферию западного капитализма. Это принципиально иная теория, можно даже сказать, что она является частью другой парадигмы , другого представления о мироустройстве, нежели у Маркса. Между этими теориями не могло не возникнуть глубокого когнитивного конфликта. А такие конфликты всегда вызывают размежевание и даже острый конфликт сообществ, следующих разным парадигмам. Тот факт, что в России большевикам, следующим ленинской теории революции, приходилось маскироваться под марксистов, привел к тяжелым деформациям и в ходе революционного процесса, и в ходе социалистического строительства.

Однако совмещение крестьянского коммунизма с марксизмом было проведено виртуозно. Так произошло, например, с понятием «диктатура пролетариата». Она воспринималась русскими людьми как диктатура тех, кому нечего терять, кроме цепей, — тех, кому не страшно постоять за правду. Н. Бердяев неоднократно высказывал такую мысль: «Большевизм гораздо более традиционен, чем принято думать. Он согласен со своеобразием русского исторического процесса. Произошла русификация и ориентализация марксизма».

М.М. Пришвин записал в дневнике 21 сентября 1917 года: «Этот русский бунт, не имея в сущности ничего общего с социал-демократией, носит все внешние черты ее и систему строительства». Пришвин так выразил суть Октября: «горилла поднялась за правду». Но что такое была эта «горилла»? Пришвин объяснил это в дневнике (31 октября) так. Возник в трамвае спор о правде (о Керенском и Ленине) — до рычания. И кто-то призвал спорщиков: «Товарищи, мы православные!» И Пришвин признает: «в чистом виде появление гориллы происходит целиком из сложения товарищей и православных».

С самого начала институты советской власти формировались не по классовому признаку. В августе 1917 года октябрист и многолетний председатель Государственной думы М.В. Родзянко говорил: «За истекший период революции государственная власть опиралась исключительно на одни только классовые организации… В этом едва ли не единственная крупная ошибка и слабость правительства и причина всех невзгод, которые постигли нас».

Это очень крупная ошибка либералов Временного правительства, она говорит о «незнании общества, в котором жили». Российское общество не было классовым (в понятиях либерализма и марксизма), но это игнорировали и кадеты, и меньшевики. В отличие от этой установки Советы (рабочих, солдатских и крестьянских) депутатов формировались как органы общинно-сословные , в которых многопартийность постепенно изживалась и в конце концов вообще исчезла.

Антисоветские силы искали поддержки марксистов-меньшевиков. Так, в мае 1917 года при Временном правительстве создавался Отдел пропаганды. Искали лучших авторов, и вот с кем была достигнута договоренность: Г.В. Плеханов, В.И. Засулич, В.Н. Фигнер, Л.Г. Дейч, Н.С. Чхеидзе, Г.А. Лопатин. Все это виднейшие деятели российской социал-демократии. По главнейшим тогда вопросам они стояли на антисоветской позиции.