Фмдель Кастро - Кастро

Показательно, что «воцерковленный» Ющенко, обожающий ставить свечи в присутствии телекамер (и параллельно наворачивать сало в Великий пост), еще в период своего премьерства дважды пытался закрыть украинско-кубинскую программу, что обрекло бы многих детей на смерть. Крайне любопытно, как его вице-премьеры объясняли необходимость прекратить лечение детей на Кубе. По их мнению, они там… «наберутся враждебной идеологии». Тогда мне как народному депутату Украины пришлось приложить немало сил для предотвращения этого преступного решения. После того как Кабмин проигнорировал мнение парламентариев, я обратился непосредственно к Президенту Украины Леониду Кучме. Глава государства решил вопрос мгновенно, и больше до 2005 года ни у кого не возникало желания реализовать свои пещерные идеологические комплексы неполноценности за счет жизней детей. Новая попытка закрыть программу приходится на «оранжевое» правление, и только создание правительства Коалиции национального единства предотвратило ее закрытие. Как его гуманитарный вице-премьер я сделал все, чтобы лечение детей на Кубе поддерживалось государством, и уже не так просто будет сломать сделанное нами.

На фоне вечной благодарности матерей спасенных детей особенно мерзко выглядит холуйство Ющенко, резво бросившегося выполнять поручение вашингтонских хозяев относительно поддержки в ООН антикубинской резолюции. Смешно слышать о чьей-то «недемократичносте» от президента, последовательно занимающегося фашизацией, внедрением идеологической цензуры, дошедшего до намерения установить уголовную ответственность за историческую дискуссию. Коммунисты Фидель и Рауль Кастро защищают права верующих всех конфессий, а «демократ» Ющенко своей манией создания «единой национальной церкви» цинично попирает конституционный принцип свободы вероисповедания и сознательно оскорбляет верующих сограждан. Однако народ Украины уже знает цену майданной «демократии», отдавшей страну на разграбление американо-хоружевскому семейству и приближенной компрадорской обслуге.

Кубе не в чем и не перед кем оправдываться — она идет трудным, но своим путем, пусть даже ее понятие свободы не совпадает с трактовкой Белого дома. Лучше всех подоплеку американского желания «демократизации», лицемерной заботы о якобы нарушаемых правах человека охарактеризовал Фидель Кастро: «Полвека блокады казалось избранникам мало. Изменения, изменения, изменения! — кричали они в унисон.

Я согласен: изменения, но в Соединенных Штатах! Куба изменилась уже давно и продолжит идти своим диалектическим курсом. Никогда не возвращаться в прошлое! — восклицает наш народ.

Аннексия, аннексия, аннексия! — отвечает противник, вот что он думает в глубине души, когда говорит о переменах.

Марти, нарушив тайну своей молчаливой борьбы, обличил алчную и захватническую империю, уже открытую и описанную его гениальным умом более века спустя после революционной декларации независимости тринадцати колоний».

Желающим «демократизировать» Кубу заокеанским доброхотам я бы посоветовал сначала обратить внимание на их лимитрофы — Украину, Грузию, Латвию, Эстонию, в которых утверждается неприкрытый этнофашизм с позорным делением по национальному и языковому признаку, вплоть до попыток стирания с лица земли неугодных народов системами залпового огня. Или, например, заняться печально «прославившейся» на весь мир тюрьмой Гуантанамо, заставляющей вспомнить о гестаповских застенках…

Нейтрализовав американскую агентуру и пресекая финансируемый США терроризм, руководство Кубы продемонстрировало свой высокий патриотизм, твердость и осознание ответственности перед народом. Подобного осознания не было у большей части постсоветской псевдоэлиты, легко сдававшей национальные интересы и не оказывавшей хоть сколько-нибудь серьезного сопротивления срежиссированным извне путчам.

Таким же высочайшим чувством ответственности перед страной и ее будущим продиктовано и решение Фиделя Кастро уйти от власти, обеспечив при этом преемственность проводимого курса. После отказа от государственных постов команданте остался духовным лидером с непререкаемым авторитетом и продолжает начатую в далеком 1953 году борьбу за построение справедливого общества.

Освобождение от груза ежедневной государственной работы позволило ему сосредоточиться на философском анализе глобальных процессов и писать с той степенью предельной откровенности, которая не может быть априори доступна ни одному главе государства.