Виктор Илюхин - Обвиняется проезидент

Против моей статьи тогда газета не возразила, да и возражать-то было нечего. Однако уже через неделю целым десантом спецкоров «Социндустрии» на меня собирался «компромат» в Пензенской области, где я длительное время работал следователем и на прокурорских должностях. Дело дошло до того, что работники судов, других организаций свое возмущение поведением корреспондентов выразили в письмах Генеральному прокурору СССР и редакции газеты, но письма так и не были опубликованы.

Установить то, чего не было, — что я пьяница, развратник, негодяй и т. п. — корреспондентам тогда не удалось; решили порыться в уголовных делах: вдруг, там что найдется.

За пятнадцать лет работы в области мне действительно приходилось арестовывать много преступников, не взирая на их должности, за что иногда попадало от бывшего партийного руководства. Конечно, в уголовных делах чаще всего две стороны: потерпевшие и обвиняемые. Недовольство следователем, прокурором всегда можно найти у тех или других. На это и был расчет.

Однако в 1988 г. газета с собранным «компроматом» выступить не решилась, слишком очевидной была месть. Материалы были опубликованы только 18.02.90 г.

После тщательной их проверки прокуратура СССР дала аргументированный ответ об отсутствии в моих действиях каких-либо злоупотреблений, нарушений законности.

Этот ответ опубликован не был.

В статье «Упреждающий удар» корреспондент с сожалением пишет, что перед уголовным процессом грузчик и президент равны. Само собой, не о грузчике печется газета и не о тех сотнях тысяч людей труда из числа некоренного населения, оставшихся совершенно бесправными в Прибалтике и Приднестровье, в Средней Азии и Закавказье. Газета не стала их защищать, а ведь зовется «Рабочей трибуной».

Что взять с грузчика, хотя он в процессе должен обладать такими же правами, как и все люди. Другое дело президент. Он, глядишь, главного редактора в загранпоездку возьмет, осыплет щедротами. Вот в этом и вся разгадка публикации «Упреждающий удар».

Отсутствие веских аргументов против возбуждения дела в отношении Горбачева заставило моих оппонентов прибегнуть к спекуляции на былой славе «народных героев» Гдляна и Иванова, поскольку я расследовал нарушения законности, допущенные в Узбекистане гдляновской группой. (Тут, в частности, подсуетилась и «Комсомольская правда»).

Кроме того, я возглавлял следственные группы в Закавказье, принимал участие в расследовании тбилисских событий 9 апреля и одновременно дела в отношении Гамсахурдиа. Организовывал следствие по убийствам мирных граждан в Дубоссарах в Молдавии, неоднократно бывал в Литве, Эстонии, — одним словом, почти во всех «горячих точках» страны. Совместно с работниками своего управления готовил ряд проектов Указов Президента СССР, внес массу предложений, поправок к проектам Законов СССР. Имею непосредственное отношение к расследованию преступлений военных нацистов; к сожалению, кое-где их деяния начали оправдывать. В моем ведении находился надзор за следствием в органах госбезопасности, деятельностью таможен, надзор за исполнением Закона о государственной границе.

Здесь-то кое-кому из падких на «компромат» журналистов вдруг да повезет и он чем-нибудь поживится.

Теперь о моей карьере.

Родился я в селе, мои родители простые люди, помогли мне окончить институт, а там карабкался сам. Все, что у меня есть, чего достиг — это плод моего труда и ума. Я всегда любил свою работу, не считался со временем, редко имел нормальные выходные дни, нормальный отпуск, более половины дней в году проводил в командировках. Трудностей не боялся и не боюсь. Работая в «горячих точках» страны, рисковал не только здоровьем, но и жизнью. Вместе с генеральскими звездами на погоны получил язву желудка.

Кто хочет повторить мою карьеру, — пожалуйста!

Что касается беззакония, допущенного в Узбекистане гдляновской группой, то я никогда не скрывал и не скрываю своего участия в расследовании нарушений законности. Я и подчиненные мне следователи не кривили душой, не шли на сделки с совестью. Расследование проведено объективно, в строгом соответствии с процессуальными требованиями.

Независимо от того, кто у власти — «белые» или «красные», «синие» или «зеленые» — я говорил и буду говорить: «В делах Гдляна есть большая правда, но есть и большая ложь, которая перечеркнула, растворила эту правду». В моем положении, с учетом общественного мнения, ради личного благополучия выгоднее было бы сфальшивить, сказать, что Гдлян чист, как стеклышко, и присоединиться к хору: «Да здравствует Гдлян!»