Леонид Млечин - Путин. Россия перед выбором

Принято исходить из того, что новое поколение, выросшее после крушения советской власти в более открытом обществе, будет вести себя иначе. Но два десятилетия, прошедшие после развала советской системы, показывают: общественные нравы, нормы поведения и нравственные ценности мало изменились. Многие молодые люди приспосабливаются к реальности без внутреннего протеста.

Неотъемлемая часть нашей политической жизни — двуличие и лицемерие. Но это не дурная черта характера, а способ выживания. Чем рядовой гражданин, жалко томящийся в очереди в казенном учреждении и заискивающий перед самым ничтожным чиновником, отличается от народного артиста, с высокой трибуны под аплодисменты славящего президента или премьер-министра? Жизнь их, конечно же, различается по степени комфортности, но они оба не уверены в себе, ощущают свою слабость, исходят из того, что не польстишь чиновнику — не преуспеешь. И в немалой степени правы. Оба воспринимаются власть имущими как обслуживающий персонал. Плохо обслужишь — лишишься чаевых. Хотя одному в лицо говорят, какой он талантливый, а другому внушают, что он становой хребет государства.

Казалось бы, чего так беспокоятся? На ситуации в стране исход думского голосования скажется не так уж сильно, государством управляют из Кремля и Белого дома. Но высокие цифры крайне важны как свидетельство народной любви и поддержки! Так и мужчина, покупая женскую любовь, желает видеть свидетельства искренней страсти…

Что же в таком случае произошло в декабре 2011 года, что объясняет потерю голосов «Единой Россией»?

Затянувшийся экономический кризис обострил все проблемы: вопиющее неравенство, невероятную коррупцию, неверие в возможность добиться справедливости. Страна требует социального равенства. В обществе ощутимы внутреннее напряжение, разочарование и неудовлетворенность, отчаяние и озлобление. Если в прежнее десятилетие страна жила в ожидании перемен к лучшему, то последние социологические опросы свидетельствуют об исчерпании запаса оптимизма.

«Широко распространилось мнение, что в стране все плохо, — пишет Михаил Дмитриев, президент фонда “Центр стратегических разработок”, в прошлом депутат и высокопоставленный правительственный чиновник, — экономика не развивается, а нефтедоллары присваивает правящая верхушка, прикрывая отсутствие успехов политической демагогией. Наряду со снижением доверия к Путину и Медведеву растет запрос на нового лидера, появления которого в прошлом люди боялись…»

Если начальство не меняется естественным для других стран путем нормальных выборов и отставок (сам не справился или подчиненные подвели), если обитатели высоких кабинетов и пассажиры черных лимузинов засиживаются на своих постах, то нарастает раздражение. Люди глубоко не уважают начальство и государственный аппарат в целом. Они же видят неприкрытый обман, вопиющую несправедливость и невероятную продажность чиновников. Сейчас, наверное, не все помнят, но в последние брежневские годы смерть высших руководителей вызывала любые чувства, кроме скорби, сожаления и сочувствия. Даже грешно произносить эти слова, но ждали, когда все они исчезнут.

«Какой-то части элит, а теперь и какой-то части общества перестала нравиться безальтернативность, — подвел итоги опроса социолог “Левада-центра” Алексей Левинсон. — Хотя прежде ее любили и умильно называли стабильностью. Вдруг открылось, что пока мы упивались тем, как мы с ним встаем с колен, его расторопные друзья и коллеги прибрали к рукам Россию, великую нашу державу. И хозяева не мы, а они, притом хозяева плохие. Хватит… У недовольной части общества сейчас установка не положительная, а отрицательная, это отрицание того, чем были столь довольны все десять лет…»

Концентрация недовольства явно превысила предельно допустимые нормы.

Смешно вспоминать, по каким ничтожным (с нашей точки зрения!) поводам в других странах подают в отставку министры и губернаторы. Уходят сами, понимая, что иного выхода нет. У нас другая система. Чиновник высшего уровня наивно-прямолинейно спросил коллегу по аппарату:

— Чего вы так держитесь за свое кресло? Вам уже под семьдесят. Месяцем раньше уйдете, месяцем позже — какая разница?

Наступила пауза. Потом, сжав ручки кресла, тот сказал:

— Да я буду сражаться не только за год или месяц в этом кресле, а за день или даже час!

Судьба чиновника целиком и полностью в воле высшей власти. И все последние годы, надо понимать, действует принцип: команду не меняю. Вы верны мне, я верен вам.