Леонид Млечин - Путин. Россия перед выбором

Люди нуждаются во власти как в покровителе и защитнике. Больше рассчитывать не на кого! При этом прекрасно понимают, что чиновники наобещают и не сделают, обманут и обведут вокруг пальца. Презираемая профессия. Но у них в руках и власть, и деньги. Они сильные и сплоченные. И люди обреченно вздыхают: «Плетью обуха не перешибешь».

Социологи обращают внимание на то, что за пределами больших городов очень многие жалуются на бедность. И это ощущение определяется не малой зарплатой, не скудостью быта, а скорее отсутствием веры в способность изменить свою жизнь. Тот, кто чувствует внутренние силы подняться, бедняком себя не назовет (очень точно и убедительно эта ситуация описана в интереснейшей книге Льва Дмитриевича Гудкова «Абортивная модернизация»).

А бедный и не пытается выбраться, не верит в возможность собственного успеха, рассчитывает только на благодеяние, на подаяние, на милость. Он готов приспосабливаться, удовлетворяться малым. К кому обращены его упования? К власти. Он целиком и полностью зависим от государственного аппарата. Как же с благодетелем спорить? «Начальству виднее». В день выборов избиратель обменивает единственный свой ликвидный товар — голос — на смутное обещание позаботиться о нем.

Большинство населения обязательно приходит в день выборов на избирательные участки. В хорошем настроении, целыми семьями: можно на мгновение ощутить собственную значимость — один раз в несколько лет в тебе нуждаются и ты можешь хоть что-нибудь вытребовать.

Ощущение ненадежности бытия, неуверенности в своих силах, страх перед непонятным миром — вот чувства, которые руководят избирателем в небольших городах и в деревне, где, как правило, в принципе отсутствуют ресурсы для изменения своей жизни. Хроническая бедность суживает горизонты, обрубает крылья стремлениям и желаниям. Потому вдали от больших городов особенно зависят от начальников, даже самых маленьких. Почему здесь голосуют за действующую власть? Уж пусть остается тот, кого мы знаем, со всеми его пороками и недостатками, чем появится новый, от которого неизвестно чего ждать. В этой ситуации, которая представляется безнадежной, желают хотя бы сохранить нынешнее: «Лишь бы не стало хуже!»

Поэтому в провинции у оппозиции обыкновенно маловато шансов. Какой избирателю практический прок от кандидатов, которые с властью изначально в контрах? У них же в руках ничего нет. Ни дорогу заасфальтировать, ни лампочки в подъезде вкрутить, ни зубоврачебное кресло в медпункт завезти — ничего они не смогут. Когда оппозиционерам не достается голосов, нечего искать политических резонов: дескать, народу они не нужны… Тут чисто житейский расчет: изберем оппозиционера, что станет с нашим городом или деревней? Ему же высокие начальники ни на что не дадут денег, всего лишат, еще останемся без газа и электричества!

Для самостоятельности в политической жизни много чего не хватает. Позволительно ли это для служащего в провинции, живущего на зарплату, скромную, но регулярную? Вдруг начальство обидится? Выкинут — и семью нечем кормить. А если у тебя мелкий бизнес? Бизнес отнимут, а то и посадят… Каждый исходит из того, что с ним это запросто могут сотворить. И в суде правды не добиться. Откуда же взяться внутренней уверенности, готовности отстаивать свои позиции и взгляды?

В кризисной ситуации люди еще острее ощущают свою беззащитность и зависимость от власти! Но когда людям страшно и они не верят в собственные силы, на кого им еще уповать, как не на высшую власть? Да, то в одном, то в другом городе вспыхивают очаги недовольства. Но, как выражаются социологи, это протест слабых. Характерно, что среди них много людей далеко не юных, пенсионеров. Это не революция, это отчаяние.

Мотивы таких стихийных демонстраций протеста сходны с теми, что руководят самоубийцами. Отчаявшиеся люди нередко вовсе и не пытаются уйти из жизни. Просто не видят иного способа прокричать о своем несчастье. Но искренне надеются, что их спасут, что им посочувствуют и волшебным образом избавят от всех проблем. Мечтательность — оборотная сторона неуверенности.

Так и вспышки социального протеста в нашем обществе — чаще всего не желание сменить власть и все устроить по-другому, а всего лишь попытка обратить внимание на бедственность своего положения — в надежде на снисхождение, сочувствие и помощь.

Население раздражено и озлоблено. Социальное недовольство бедных слоев не переходит в открытое возмущение, пока люди не представляют себе, как изменить ситуацию к лучшему.