Квентин Скиннер - Макиавелли. Очень краткое введение

В конце главы Макиавелли рассматривает вопрос с тем же, намеренно обостренным, парадоксом в основе: «Лучше ли быть любимым, чем вселяющим страх, или наоборот»? (59) Ответ в рамках классической традиции дает Цицерон в своем трактате «Об обязанностях»: «Страх – плохой страж длительному властвованию», тогда как любви «можно доверить хранить свою власть вечно» (II.7.23). И снова Макиавелли возражает: «Гораздо более безопасно» для государя править так, «чтобы его боялись, а не любили». Причина заключается в том, что те качества, за которые государя могут полюбить, также могут сделать его объектом презрения. Если ваши подданные не «испытывают ужаса перед наказанием», они будут использовать малейший шанс, чтобы предать вас и соблюсти собственную выгоду. Но если вы проявите себя как правитель, которого надо бояться, вы увидите, насколько легче вам будет удерживать власть над ними (59).

Последующие аргументы в этой главе отражают еще более жесткое отрицание основ гуманистической морали. Макиавелли предполагает, что, даже пренебрегая добродетелями, правитель должен беспокоиться об одном: полезно ли это управлению государством и как влияет на удержание власти.

Рис. 3. Титульный лист трактата «Государь», перевод Эдварда Дакра; первое печатное издание

Основная задача, как видит ее автор, – напомнить недавно избранным правителям об их самом главном долге. Мудрый правитель «не должен беспокоиться о том, что он прославится “злыми” деяниями, без которых, как видно, сложно удержать власть». Правитель увидит, что такая – осуждаемая – слава есть неизбежная плата за выполнение принятых на себя обязательств, самое главное из которых – управление вверенным государством (55). Объяснить это можно, прибегнув к такому примеру, как грех скряжничества. Поскольку мудрый правитель уверен, что скупость «есть грех, помогающий править», он перестанет беспокоиться о том, что будет выглядеть скрягой (57). То же самое касается и жестокости. Готовность действовать жестоко в определенных ситуациях первостепенно важна для сохранения порядка в обществе и военных делах. Это значит, что мудрый правитель «не должен беспокоиться, что приобретет славу жестокого правителя», а командующему армией даже задумываться об этом запрещено, поскольку без этой славы «вам не удастся сохранить в войсках единство и готовность к военным действиям» (60). И наконец, Макиавелли рассматривает вопрос, важно ли для правителя сторониться меньших грехов – грехов плоти, если только он желает править достойно. Авторы книг – наставлений сильным мира сего – обычно рассматривают этот вопрос в сугубо морализирующем ключе, повторяя аргумент Цицерона из первой книги трактата «Об обязанностях» и считая, что пристойность является «основой моральных устоев», и любой человек, стоящий у горнила власти, должен избегать малейших промахов в управлении собственной жизнью (II.28.98). На это Макиавелли лишь пожимает плечами – мудрый государь, считает он, «должен стремиться избегать таких грехов», если у него получается; если же он видит, что не в силах это сделать, он определенно не будет утруждать себя напрасными сетованиями о таких ординарных пристрастиях (55).

Макиавелли надеялся, что по завершении трактата «Государь» в его политической карьере последует новый поворот. В декабре 1513 года в письме к Веттори он писал, что сейчас его главное стремление – «принести пользу дому Медичи, даже если правители поначалу сделают меня собирателем камней». Он интересовался, насколько возможно реализовать его желание приехать в Рим с «небольшим письменным сочинением», принадлежавшим его перу, которое он собирался преподнести лично Джулиано де Медичи, тем самым выказав готовность «предложить ему мои услуги» (С 305).

Поначалу казалось, что Веттори намерен помочь в осуществлении этого плана. Он ответил, что Макиавелли должен послать книгу ему, для того чтобы он, Веттори, мог решить, достойно ли сочинение быть представленным Медичи (С 312). Когда в указанный срок Макиавелли отправил ему копию первых глав, Веттори написал, что «они необыкновенно понравились» ему, но осторожно добавил: «пока у меня нет остальной части работы, я не желаю выносить окончательного решения» (С 319).

Однако вскоре стало понятно, что надежды Макиавелли вновь разбиты. Прочитав трактат «Государь» в самом начале 1514 года, Веттори зловеще замолчал. Больше он никогда не упоминал о сочинении, вместо этого рассказывая в своих письмах о собственных любовных похождениях. Макиавелли, хотя и старался поддержать в переписке навязанный ему тон, едва скрывал растущее беспокойство. В середине года он понял, что положение безысходно, и с большой горечью написал Веттори, что перестает надеяться и бороться. Стало очевидным, заявляет он, что «мне придется влачить убогое существование, так и не найдя ни одного человека, кто бы вспомнил о моих заслугах или же заставил поверить, что я смогу еще принести пользу» (С 343).