Сергей Кургинян - Суть Времени 2012 № 5 (21 ноября 2012)

Вначале — о превращенных формах.

Форма может отражать и выражать Содержание. Она может быть безразличной к Содержанию. И она может уничтожать Содержание. Уничтожая Содержание, Форма становится «превращенной». «Тараканы» — это всегда превращенные формы.

Есть тяжелейшее заболевание — рассеянный склероз. В чем суть заболевания? В том, что «служба безопасности», которой располагает организм больного, то бишь иммунитет, «превращается» в главную опасность для организма. Иммунитет начинает подавлять всё то здоровое, что он обязан охранять. И начинает поощрять всё то больное, что он должен уничтожать. Единственным средством борьбы с этой болезнью, которое используют современные медики, является подавление иммунитета. Но ведь понятно, насколько это средство борьбы несовершенно: подавив иммунитет, вы делаете организм подверженным всем видам заболеваний.

«Превращение»… Когда же именно это средство стали использовать в качестве тотального оружия, выводя «тараканов» и натравливая их на людей? Кто впервые решился встать на подобный самоубийственный путь?

1917 год. Трудящиеся всего мира начинают выступать в поддержку Великого Октября. Капитализм ощущает масштаб угрозы. И реагирует на это вполне адекватно — капиталисты начинают внимательнейшим образом изучать Маркса и Ленина. Именно это становится главным ответом капитализма на вызов Великого Октября. Другие ответы на этот вызов носят второстепенный характер. Да, войска Антанты душат большевиков, а спецслужбы капиталистических стран организуют против большевиков разного рода заговоры. Да, народы России морят голодом, дабы они отказались от завоеваний Октября. Но это все — частности. Главное происходит в тиши «мозговых центров» капитализма, где властители мира вместе с экспертами читают Маркса и Ленина.

Кстати, именно после победы Великого Октября испугавшиеся властители перестали относиться к своим экспертам как к высокооплачиваемой прислуге. И допустили этих экспертов в закрытые центры власти, предоставив им фактически те же права, что и представителям господствующего класса. Интеллигенция с этого момента перестает быть обслугой капитала. Она становится его партнером. Разумеется, речь идет о той интеллигенции, которая согласилась на подобную роль. Другая интеллигенция протягивает руку большевикам.

Внимательно прочитав Маркса и Ленина, интеллектуализированный капитал сделал из этого прочтения глубокий вывод. «Да, — признали капиталисты, — историческое восхождение неминуемо приведет к тому, что мы потеряем власть. А значит, у нас есть одна возможность — прекратить историческое восхождение, обернуть вспять колесо истории, начать воевать с историей. Конечно, встав на этот путь, мы теряем классическую легитимность, перестаем быть историческим классом, изменяем идеалам великих буржуазных революций, отказываемся от своего проекта Модерн, от прогресса и гуманизма. Но другой возможности у нас нет. Либо мы уничтожим историю, либо история уничтожит нас».

Встав на путь уничтожения Истории, капитал превратился в монстра. Хищная природа капитализма всегда находилась в сложных отношениях с его историческими и гуманистическими позывами. Но до поры до времени эта хищная природа уравновешивалась ими. Значение Великого Октября в том, что буржуазный класс, приняв вызов, поднял знамя реакции. Обычно класс, теряя «историческое лидерство», становится стихийно реакционным. Великий Октябрь сделал буржуазный класс сознательно реакционным.

Георгий Димитров на процессе, который организовали против него нацисты, говорил: «Колесо истории вертится» и «вы не можете повернуть его вспять». Капитал слушал и наматывал на ус. Он в тиши разрабатывал проект по повороту вспять колеса истории.

Гитлер и его приспешники начали заниматься этим, засучив рукава. Возникли сбои, грубые ошибки. Позже обнаруженные сбои были устранены, а грубые ошибки исправлены. Капитал понял, что он теперь обладает возможностями для полноценного контристорического и антиисторического действия. Что такие возможности предоставляют ему телевидение, новые знания о человеке, новые спецслужбистские методы и многое другое.

Капитал понял также, что, используя эти возможности и осуществляя проект «уничтожения Истории», он перестает быть «капиталом» в строгом смысле этого слова.

Г. П. Щедровицкий какое-то время читал лекции в нашем «Экспериментальном творческом центре». Его отношение к перестройке было достаточно сложным. Обсуждая ее действительное содержание, он вспоминал своего соратника А. А. Зиновьева. Если верить Щедровицкому, то Зиновьев, не слишком это афишируя, разрабатывал новый подход к капитализму. Главное в этом подходе — отказ от признания капитализма одной из формаций. Казалось бы, такой отказ противоречит Марксу самым очевидным образом. Но если опять же верить Г. П. Щедровицкому, то Александр Зиновьев каким-то загадочным образом ухитрялся обнаружить у Маркса именно эту мысль. Мол, именно Маркс в неявной форме утверждал, что капитализм — это не формация, а переходный период. Между чем и чем? Между гуманизированным Средневековьем, исповедующим идею восхождения, и новым Средневековьем, начисто лишенным этой идеи. В этом случае главная задача капитализма — в уничтожении гуманизма как такового. Завершив дегуманизацию, капитализм сворачивается и входит в новый посткапиталистический уклад, образуя сложный симбиоз со всеми реликтами антигуманизма, сохранившимися от предыдущих укладов.