Олег Мороз - Так кто же развалил Союз?

Как сообщил спикер парламента Витаутас Ландсбергис, его попытки связаться по телефону с президентом СССР Михаилом Горбачевым не увенчались успехом.

Надо сказать, что у «мятежных» литовских руководителей всегда были проблемы в установлении телефонных контактов с союзными начальниками, даже более низкого ранга, чем Горбачев. Причем нередко подчеркивалось: ну кто ты такой, чтобы я стал тратить время на разговоры с тобой! Тот же Ландсбергис — председатель Верховного Совета республики — постоянно испытывал высокомерное, презрительное отношение «представителей Центра» (он сам мне об этом рассказывал). С ним на равных разговаривали Буш, Тэтчер, Миттеран, однако Язов, когда он звонил, — а звонил он, естественно, лишь в экстренных случаях, — не подходил к телефону. Да что Язов — даже начальник вильнюсского гарнизона генерал Усхопчик в ответ на звонок председателя Верховного Совета через адъютанта сказывался почивающим (мол, не велено беспокоить)… Каким после этого должно быть самоощущение руководителя независимого государства? Каким должно быть его отношение к этим самым «представителям Центра» и к самому бывшему (для литовцев — бывшему) «Центру»?

В этот же день, 13 января, парламент обратился к населению с просьбой подчиняться указаниям только законно избранной власти.

Генеральный прокурор Литвы возбудил уголовное дело против членов так называемого Комитета национального спасения Литвы по обвинению в организации антиконституционного, насильственного свержения законной власти.

На площади Независимости перед зданием Верховного Совета Литвы собралось, как сообщается, не менее восьмидесяти тысяч человек. Основной лозунг: «Литва будет свободна!»

Непрерывно заседает парламент Литвы. Ландсбергис сообщил, что беседовал по телефону с Ельциным. Тот по-прежнему требует вывести из Литвы всех десантников.

Поговорил Ландсбергис и с Язовым (на этот раз маршал взял трубку). Министр обороны СССР заявил ему, что «приказа стрелять в гражданское население не отдавал, а деталей событий в Вильнюсе не знает»

− Создается такое впечатление, — сказал Ландсбергис, — что не ясно, кто правит страной — Горбачев, генералитет или Политбюро.

В шесть вечера 13 января в здании Верховного Совета была объявлена тревога. На случай газовой атаки всем, кто находился в здании, раздали противогазы.

По всей Литве проходят траурные митинги — в память о погибших в Вильнюсе. На митингах принимаются решения «в случае свержения законных государственных структур» объявить всеобщую политическую забастовку.

Как сообщил корреспондент «Независимой газеты», в военной комендатуре Вильнюса «сегодня», то есть 14 января, на следующий день после событий у телецентра, «чувствуется растерянность».

«Стало известно также, — продолжал журналист, — что подполковник Тарханов обратился к офицерам и солдатам с призывом не служить агрессии. Здесь все тронуты этим фактом. К сегодняшнему дню пятнадцать военнослужащих отказались от участия в военных действиях и покинули расположение своих частей. Только что в редакцию газеты «Согласие», откуда я сейчас передаю эту информацию, пришел военнослужащий в форме майора и сказал, что в полной мере осознает свою вину за вчерашнюю акцию Советской Армии».

14 января днем наконец состоялся телефонный разговор Ландсбергиса с Горбачевым. Ландсбергис, по его словам, выразил Горбачеву протест против действий Вооруженных Сил СССР в Литве. Горбачев, по-видимому, повторил то, что содержалось в его обращении к депутатам литовского парламента: необходимо немедленно восстановить в республике действие Конституции СССР! Сказал, что для «конструктивного решения сложных вопросов», не дожидаясь официальных встреч, он наделил полными президентскими полномочиями находящуюся в Вильнюсе делегацию Совета Федерации. Эта делегация в составе восьми человек прибыла в Вильнюс накануне (забегая вперед, скажу, что никаких существенных результатов ее визит не имел). Президент согласился, чтобы литовским медикам разрешили осмотреть здания, занятые армией. До сих пор генерал Усхопчик не позволял им сделать это.

Поговорили еще о чем-то, о чем Ландсбергис не сообщил, оставил в секрете.

Вечером на заседании парламента он вернулся к утреннему разговору с Горбачевым: