− У нас многие за прибалтийский вариант. Мы за Союз на конфедеративной основе… Часть азербайджанского народа с недоверием смотрит на федерацию из-за Карабаха…
Горбачев не может не видеть, что пример Прибалтики соблазнителен для всех республик. С этим надо что-то делать, иначе… Действительно, неровен час, даже и в конфедерации завтра никого не удержишь.
Присутствующий на заседании Ландсбергис, вопреки своей обычной жесткости и несговорчивости, вопреки договоренности с Рюйтелем и Горбуновым, что они вообще будут участвовать в разговоре, пытается подольститься к Горбачеву использованием слова «перестройка»:
− СССР подошел к тому рубежу, когда перестройка должна перекатиться через барьер национально-государственного устройства.
Горбачев отвечает коротко:
− Приостановите Декларацию (Акт о восстановлении независимости Литвы. — О.М.), и мы тут же отменим все блокадные меры (как мы помним, еще недавно и сам Горбачев, и другие союзные руководители открещивались от слова «блокада». — О.М.)
Но тут уж Ландсбергис возвращается к своей обычной непреклонности:
− Будет ли нынешний СССР определяться как федерация или сообщество, все равно Литва сохранит свой путь как суверенный субъект международного права.
Литва как «суверенный субъект международного права» — это значит независимая Литва, не входящая ни в какой Союз, какую бы форму он ни принял.
Когда очередь доходит до Ельцина, он твердо очерчивает российскую позицию, повторяя то, что записано в только что, в этот же день, принятой Декларации о государственном суверенитете РСФСР:
− Принята Декларация — РСФСР остается в Союзе.
Но добавляет и то, чего в Декларации, естественно, нет:
− Союзный договор сейчас будет трудно выработать. Вместо этого — всеобъемлющие договоры между республиками… Затем РСФСР на Верховном Совете объявляет, какую долю собственности и какие права она передает Центру, и заключает с ним соответствующий договор. Если и другие республики пойдут на это, — может быть совпадение части функций, делегируемых Центру. Только затем можно заключить Союзный договор политически.
Как видим, Ельцин собирается целиком перехватить инициативу, предоставляя Горбачеву плестись в хвосте событий.
Однако Горбачев не желает идти на обострение. Завершая разговор, он лишь в очередной раз обтекаемо повторяет, что он «убежденный сторонник общего государства», хотя ему и понятна обеспокоенность республик, сетующих на недостаток самостоятельности. Впрочем, после этого, он, — кажется, опять-таки впервые, — говорит, что республики, входящие в Союз, могут, по их желанию, обладать разной степенью самостоятельности:
− Нам нужна федерация С РАЗНОЙ СТЕПЕНЬЮ СВОБОДЫ (выделено мной. — О.М.) Я за формулу — «Союз Суверенных Социалистических Государств».
Через некоторое время эпитет «социалистических» выпадет из этой формулы, исчезнет навсегда.
Устрашась предложений о конфедерации, Горбачев готов предоставить республикам разную степень свободы (кто какую захочет), но — в рамках федерации.
В дальнейшем, на какой-то срок, он отступит от этой «разной степени» в сторону большей жесткости, чтобы на каком-то витке вновь вернуться к ней, уже окончательно. Но это его не спасет.
Не зря они не пускали его в спикеры
Опасения Горбачева и его окружения, что, получив высокую официальную должность — став главой российского парламента, — Ельцин сделается более «агрессивным», вскоре подтвердились.
Вадим Медведев:
«К сожалению, настроя на благоразумный, компромиссный диалог, с которым Ельцин выступал перед выборами председателя Верховного Совета в первые дни съезда, ему хватило ненадолго. Уже 30 мая в интервью для печати опять стали звучать конфронтационные мотивы о переходе России на полную самостоятельность, о том, что Москва является столицей России, а Союзу столицу надо поискать в другом месте и т. д.
Значение того, что произошло в России весной 1990 года, с точки зрения последующего развития ситуации в стране, трудно переоценить. Как и во всех других процессах здесь причудливо переплетались и позитивные моменты, и действие деструктивных факторов. Полагаю, что фатальной неизбежности в таком развитии событий, когда российский фактор приобрел по отношению к союзному разрушительный характер, не было. Процессам национально-государственного развития Российской Федерации могли быть приданы другие, не столь болезненные формы, негативно влияющие на систему межнациональных отношений в стране в целом».
Читать дальше