Евгений Гильбо - ПОСТИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД и МИРОВАЯ ВОЙНА Лекции по введению в социологию и геополитику современности

Естественно, если в этот процесс вмешать человека, начнется выяснение отношений, амбиции, тупизм и прочий человеческий фактор, который только задерживает оперативное принятие решения. Поэтому человек выключен из процесса принятия решений, из процесса управления боем. Целиком и полностью бой ведет чисто автоматика.

Это уже не будущее. Эти системы на вооружение сухопутных сил ФРГ уже поступили. Поэтому я рассказываю о том, что есть, а не о том, что там когда–нибудь будет.

Сегодня в продвинутых армиях ситуацию определяют автоматические боевые системы. Означает ли, что эти армии готовы к войне с использованием этих боевых систем? Нет, не означает. Потому что структура этих армий, характер организации боевого управления этих армий на сегодняшний день все еще таков, что не соответствует новым условиям, новому характеру и новой технологии ведения боя.

Мы видим правильную технологию, но не видим правильной организации частей. Еще не приступили к достаточной реформе организации частей. Та реформа, которую проводят в Германской армии, пока еще просто не учитывает многие факторы. Проводят реформу сухопутные генералы, и это есть проблема. Если говорить об организации частей в прошлом, во Второй Мировой Войне, в послевоенной период, то организация частей, направленная на современную военную технику была только в авиации.

Адекватная организация современной высокотехнологической военной части фундаментально отличается от классической организации сухопутных войск. Она больше похожа на организацию авиационных подразделений. В авиационном подразделении человеческий фактор или исключён из процесса боя или его участие минимизировано: люди занимаются только процессом регламентного и текущего обслуживания техники. Из самого процесса боя человек практически полностью выведен.

В авиации ещё в прошлом веке бой вели только пилоты, в полку 20 пилотов. Но за этими 20–ю пилотами стоит огромная система, которая поддерживает функционирование техники. В рамках каждой эскадрильи и самого полка мы видим технические службы. Регламентное обслуживание осуществляется в рамках эскадрильи, текущий ремонт делается уже в специальных цехах, которые и являются техническим подразделением полка. Мы видим приданный этому полку батальон аэродромно–технического обслуживания – он занимается уже обслуживанием аэродрома, сверхрегламентным ремонтом, обеспечением полётов и т.п. В бригаду входит также радиотехнический батальон, который занимается воздушной разведкой, целеуказанием, диспетчерской службой, радиоэлектронной борьбой и т.п. Итак, 20 воюющих пилотов обслуживает уже не просто авиаполк, а целая авиабригада, в которую входит этот полк.

Это принципиально иная организация, чем у сухопутных сил. У сухопутных сил основная боевая сила – это живая сила, к ней приданы технические средства — пушки, танки, боевые машины пехоты, которые тоже сейчас нигде не получится использовать. Такая организация соответствовала эпохе Адольфа Алоизыча. Как ты в неё не впихивай автоматизированные силы, если сверху остается организация полков, бригад, дивизий по старому сухопутному образцу, то получается нечто небоеспособное.

В 70–е годы прошлого века уже стало ясно, что обычная сухопутная дивизия не может быть классического состава. Тогда был разработан состав бесполковой дивизии. Американская дивизия 70–х годов выглядела так: в неё входили по–сухопутному организованные батальоны и батальоны армейской авиации (тогда – вертолётной). То есть это уже был не в чистом виде сухопутная, а воздушно–сухопутная смешанная дивизия. Батальонов авиации в норме было столько же, сколько танковых батальонов. Грубо говоря, 3 пехотных, 3 танковых, 3 вертолетных, 3+3+3. Кроме этого были 3 свернутых штаба бригад, причем состав бригад в зависимости от боевой задачи командир дивизии как угодно формировал. На какую–то задачу он брал пехотный батальон и два танковых, на какую–то танковый и два пехотных, на какую–то — вертолетный и пехотный. Эта гибкая структура была для тех времен оптимальна.

СССР очень сильно отстал от США тогда в военной реформе, что и привело к такой неповоротливости советских войск во время афганской войны. Организацией, оставшейся от Второй Мировой войны, в тех условиях воевать уже было невозможно. С выполнением боевых задач справлялись очень слабо, хотя потери враждующей стороны были на 2 порядка больше. То же самое мы увидели позже в Чеченской кампании, когда российская армия имела превосходство 100 тысяч против 7 тысяч (а это большое превосходство), но в течение нескольких лет так и не смогла разгромить противника. Власть была вынуждена договариваться с противником, использовать его расколы. Это — следствие архаичной организации.