Владлен Логинов - Союз можно было сохранить

Пас принимает Каримов и двадцатым ходом уводит разговор еще дальше: “Интересно, а почему среди нас не присутствуют четыре новые, недавно образованные республики?”

– Вы что, предлагаете отложить нашу сегодняшнюю работу? – Горбачев пытается своим любимым приемом сбить противника с мысли и затем вырулить на нужное направление.

– Я просто говорю, что новые субъекты могут появляться до бесконечности…

– Конечно, конечно. Но Договор наш открытый, и всякий может присоединиться…

– Такая позиция вызовет цепную реакцию в каждой республике, И извините меня, ответьте на вопрос: предел этому будет?

– Ну, это жизнь покажет, – звучит чья-то реплика.

Уже видно, что разговор вышел из русла спора и превращается в свободный поток сознания: будущие поколения, Отечество, двойной стандарт, совещание экспертов СБСЕ в Женеве, бунт на корабле…

Положение спас Ардзинба двадцать первым ходом – криком отчаяния: “Пожалуйста, давайте продвигаться вперед. Примите одну из формул, которая вас больше устраивает, и пойдем дальше, Я обращаюсь с большой просьбой. Любой вариант. Столько их предлагали – ни один не подходит. Так не бывает, поймите…”

И третий тур закончился ничем: любой вариант – значит никакого. Кто начнет следующий? Опять новая, еще не делавшая ходов фигура, причем очень сильная. Назарбаев, двадцать второй ход:

– Мы прошлый раз обсудили проект. И повезли его на парламенты республик. Парламенты вынесли свои постановления. А сейчас мы друг другу выламываем руки. Как я могу изменить решение Верховного Совета? – Далее следует краткая речь о позиции Казахстана, о том, сколько они шли на компромиссы, о сохранении России, о формуле подписания Договора и вдруг крутой вираж. – В конце концов, если Россия и другие республики, где есть автономии, согласны, можно было бы принять предложение: “…регулируются договорами или соглашениями и Конституцией СССР”.

“Сосна” № 3! Горбачев мягко, чтобы не сглазить:

– Это ваш Союз. Как запишете…

Напрасные надежды. Назарбаев увлечен собственным рассуждением:

– Но одно государство входит в другое, и то, другое – в Союз. Тогда мы должны и в отношении Союза записать точно так же. Давайте логически доведем мысль до конца. Раз соглашениями, то давайте и с Союзом – соглашениями. И точка, больше ничего.

Усеченный вариант – “пеньки”. Президент упорно пытается вернуться на полхода назад, к столь стремительно промелькнувшему третьему варианту или хотя бы второму: “Объективная политическая материя, с которой мы имеем дело, очень противоречива. И развязать все эти противоречия – искусство. Я готов Конституцию СССР записать или все конституции перечислить – как считаете нужным…”

Его перебивают несколько голосов и двадцать третьим ходом возвращают переговоры к тринадцатому ходу Ельцина:

– Давайте, как Борис Николаевич согласился: договорами и соглашениями. И точка.

“Пеньки”, опять “пеньки”… Только что к ним привел дело Назарбаев. Но здесь согласия ждать нечего:

– Борис Николаевич-то соглашается. Не соглашаются Аяз Ниязович (Муталибов) и другие.

– Тогда можно так: договорами и соглашениями, не противоречащими Конституции СССР.

– Это совсем плохо, – начавший четвертый тур Назарбаев его же и заканчивает. Безрезультатно.

Следующий, пятый тур начинает опытный боец – Лукьянов. Его двадцать четвертый ход, если учесть некоторую юридическую схоластичность спора, прост до гениальности: “Надо прислушаться к тому, что здесь говорилось и Аязом Ниязовичем, и Борисом Николаевичем. А что если записать так: “…регулируются их конституциями, Конституцией Союза, соответствующими договорами и соглашениями”?

Своим приемом “перевернутая сосна” он добился того, что теперь усекать их до “пеньков” стало трудно.

– Такой вариант мы уже обсуждали, – не сразу уяснил идею Горбачев.

– Но это дает шанс на то, что, может быть, и не потребуется заключать никаких договоров и соглашений.

– Ты уловил, Нурсултан Абишевич? – мгновенно подхватывает Горбачев. – Во главу угла ставятся конституции. Борис Николаевич! Конституция действует, от нее не уйдешь, а все остальное – уже после нее.

Но Назарбаев и Ельцин молчат, видимо, напряженно просчитывая, что же повлечет за собой этот казуистический поворот, наверное же, не напрасно сделанный поднаторевшим в парламентских юридических лабиринтах доктором государствоведения. Остальные тоже притихли. Некоторое время Горбачев вынужден перебрасываться короткими репликами с Лукьяновым, пока не созрел для хода, уже двадцать пятого. Багров: “Мне кажется, что предложение Анатолия Ивановича очень удачное. Я, по крайней мере, его поддерживаю”.