Трех дней не удержались бы дельфины у власти, если бы вместе с ними тот же сакральный пакостный ритуал не осуществляли очень и очень многие. Полноценный ответ на вопрос о том, ЧТО С НАМИ ПРОИСХОДИТ, невозможен без понимания того, что на определенном этапе осуществлялся именно сакральный пакостный ритуал. Глумливо названный покаянием.
Если тогда была совершена просто ошибка — политическая, социальная и иная… Что ж, тогда достаточно осознать ошибку и исправить ее. Но почему осознание пришло, а исправление нет? Потому что совершение сакрального пакостного ритуала обладает определенным воздействием на совершившего.
Совершивший попадает под власть ритуала. И для того, чтобы он из-под этой власти освободился, осознания ошибки недостаточно. Прошу прощения, но нужно не осознать ошибку, а искупить вину. Как говорят в таких случаях, почувствуйте разницу.
Так многие ли чувствуют эту разницу? Причем чувствуют по-настоящему? Вот ты, читатель, ее чувствуешь? Да или нет?
В конце нашего съезда, проходившего в Доме Союзов 9 февраля, зал, стоя, слушал музыку. По нему прокатывались волны особого единения. Музыка и это единение рождали тонкий огонь, проникавший туда, где сакральный пакостный ритуал сумел утвердить беспомощность и неверие.
Кто-то спросит: «А как этот ритуал мог утвердить во мне беспомощность и неверие, если я в ритуале не участвовал?» Если такой вопрос возникает, то метафизика произошедшего еще не освоена до конца. Потому что речь идет, повторяю, не об ошибках, а о сакральном пакостном ритуале. Лимонов, осуществляя то действие, которое он осуществлял, совершал ошибку? Неужели ты и впрямь так считаешь, читатель? Ведь ошибка — это то, что может быть просто осознано и исправлено. Лимонов, к примеру, осознал, что так вести себя с афроамериканцем неприлично и непатриотично — и стал вести себя иначе… Начав же вести себя иначе, он стал другим Лимоновым.
Фигушки!
Совершенное впилось в плоть и кровь, в тончайшую структуру того, что является личностью. То же самое — с Максимом Леонидовым и другими «ребятами».
Сакральный пакостный ритуал — штука страшная. Будучи совершенным, он порождает глубокое слияние тебя и пакости. Простое осознание ошибки только отмобилизует пакость. Потому что она поймет, что ты в каком-то смысле начинаешь выходить из-под ее влияния. Мобилизовавшись, пакость найдет тысячи способов удержать контроль над тобой.
Лишь корчась в тонком огне и вылезая наружу, она может тебя покинуть. Но для этого нужно не осознание ошибки. Нужен этот самый тонкий огонь. И нужно мужество для того, чтобы соединить с ним свое — отнюдь не только материальное — естество.
Сознавая опасность и трудность подобных индивидуальных и коллективных самотрансцендентаций (самоочищений, самоисцелений и так далее), я не рассчитывал на многое, призывая зал в конце съезда попытаться испытать хоть что-то. Но мне кажется, что что-то было испытано. И в каком-то смысле было сохранено. Испытанное и сохраненное само по себе не решит задачу. Ибо оно — лишь крупица того, что нужно. Но если добыта хотя бы одна крупица, то есть надежда на окончательный спасительный результат. В любом случае, речь идет не об осознании ошибки — а о спасении. И любая попытка иначе поставить вопрос не даст искомого результата. Другие люди окажутся в Думах и Законодательных собраниях, мэриях и министерствах. Но над этими другими людьми будет парить эгрегор того самого сакрального пакостного ритуала, который погубил нашу Родину.
LXIX.
Решившись на данное сочинение, которое, конечно, не является аналитикой в буквальном смысле этого слова, я отдавал себе отчет в том, что сплав буквальной аналитики, метафизики, сюжетов, посвященных политическим войнам, и элементов доктринального моделирования по определению не может быть устойчивым. Но я не знаю, чем можно заменить такой сплав. И я глубоко убежден, что читателю необходимо развернутое и небуквальное осмысление того опыта, который несет в себе стрела времени, устремленная от Поклонной к Колонному залу. Если мы не сумеем таким образом осмысливать свой опыт — нас не спасут никакие знания о кознях врага. А потому я продолжаю.
Если суть произошедшего состоит в том, что сакральный пакостный ритуал поселил пакость в тонкой структуре того, чем мы являемся, — то возникает необходимость ответить на несколько сопряженных вопросов. Почему этот сакральный пакостный ритуал удалось с такой успешностью осуществить именно у нас? Кто его осуществлял? Зачем?
Читать дальше