Михаил ЮРЬЕВ - ТРЕТЬЯ ИМПЕРИЯ

Тому было много причин, главной из которых, как сейчас видно с высоты прошедшего полувека, было даже не то, что все они в той или иной степени были пятой колонной Запада. Главным было то, что те способы, которыми они добились своего положения, предопределяли совершенно конкретный тип личности, никак не вписывающийся в нормальную экономику и вообще нормальное общество, особенно с сильным государством. Не случайно все олигархи, особенно первого ряда, были похожи друг на друга как братья-близнецы. Это был тип людей, безусловно, незаурядных: умных, хватких, решительных, хорошо разбирающихся в людях, полностью бесстрашных – в общем, тех, кто выживает в любых обстоятельствах. С другой стороны, это были люди, совершенно не способные к стратегическому планированию, не способные ни к каким формам взаимодействия и сотрудничества, постоянно ведущие войну всех против всех, глубоко презирающие остальных людей и страну в целом – точнее, вообще не способные понять, что такое страна, кроме как место их охоты и кормежки. Пожалуй, правильнее всего было бы сравнить их с раковыми клетками в организме, которые, конечно же, намного превосходят остальные клетки, но только по своей способности к выживанию и разрастанию, а не по пользе для организма – для организма они смертельны. Нельзя сказать, дорогие соотечественники, что у нас таких людей нет – но они гораздо более характерны для криминального мира, чем для элиты нашего крупного бизнеса. Скорее, они являются полными антиподами таких знаменитых капитанов индустрии, как, например, инфотехнологический магнат Билл Гейтс из Сиэтла или нанотехнологический магнат Хорхе Лопес из Гвадалахары, впервые в истории создавший состояние в триллион долларов, жившие достаточно скромно до конца жизни. И уж вовсе невозможно представить их на месте космического магната Жуана Бранку (моего троюродного дедушки), который во время расследования предполагавшегося экологического урона от запуска ракет с ядерным приводом в 2034 году заявил, что его внутреннее расследование показало – да, этот урон действительно имеет место и что он сам останавливает все запуски впредь до устранения. На вопрос журналистов, а как же десятки миллиардов долларов убытков (которые он в результате и понес), он раздраженно ответил: «А жить мне с этими десятками миллиардов где прикажете, в амазонской сельве?» Так вот, полное отсутствие такой идентификации себя со страной и устремленности в будущее у российских олигархов, тогда еще будущих, и дало им внутреннюю свободу рвать на части свою страну, когда еще все остальные считали, что этого делать нельзя. По этой же причине большинство олигархов первой волны были нерусскими по национальности (при том что русских в тогдашней России было более 80%, и, как показало дальнейшее, они вполне хорошие предприниматели), причем далеко не только евреями, что традиционно являлось больным вопросом в России, а представителями многих нерусских национальностей. Им было проще считать страну не своей: решиться рвать на части чужого человека, даже дальнего родственника, все же легче, чем собственного отца.

Не надо, однако, думать, что претензии Владимира II к олигархам ограничивались этими общефилософскими соображениями – скорее, они были реальной подоплекой тем пяти конкретным претензиям, которые к ним были. Это, во-первых, то, что они практически без денег и без всяких иных оснований завладели государственным, то есть, по сути, общенародным, имуществом на миллиарды и десятки миллиардов долларов каждый; во-вторых, то, что, уже обладая эти имуществом, они практически ничего (в пропорции к размеру имущества) не инвестировали в его реновацию, расширение и диверсификацию, предпочитая скачивать наличность и вывозить ее за границу, с удовольствием «ложась» при этом под западные правительства; в-третьих, то, что они практически не платили налогов или платили, сколько считали нужным; в-четвертых, то, что единственное, во что они не скупились «инвестировать», – это в назначение своих и коррумпирование имеющихся государственных чиновников; в-пятых, то, что так же, как к государству, они относились к любым предпринимателям меньше себя размером, считая нормальным отнимать у них бизнес с помощью своих коррупционных и криминальных возможностей. Поэтому Владимир II отделил, так сказать, овец от козлищ и определил группу из наиболее крупных и одиозных из них, человек двадцать, с которыми переговоры велись только об одном: сколько денег государство готово им оставить, в случае если они добровольно отдают все остальное, включая все промышленные активы и выведенные за границу капиталы; с этими деньгами они могли либо уезжать за границу, либо оставаться в России и выстраивать себе новый бизнес, но уже на обычной рыночной основе. Публика об этих переговорах ничего не знала и узнала лишь через несколько лет от Гавриила Великого, когда уже он был правителем России. Я же знаю о них намного больше, потому что мне посчастливилось встретиться и поговорить с несколькими живыми участниками многих событий того времени – сейчас им всем за восемьдесят или за девяносто. Так, например, один из них вспомнил, как Владимир Восстановитель, обращаясь у себя в резиденции к нескольким олигархам, сказал: «Если кто-то из вас, оставшись с небольшим, по нынешним вашим меркам – но гигантским, по меркам всех остальных, – капиталом и без коррупционных связей, решит продолжить бизнес в России и вторично выстроит финансовую империю, перед тем я не только признаю, и лично и публично, что ошибался в отношении его, но и найду способ компенсировать ему свою ошибку».