Коллектив авторов - Введение в политическую теорию для бакалавров. Стандарт третьего поколения - учебное пособие

Диалектика взаимодействия либерально-демократической и социал-демократической стратегии развития гражданского общества заключается в том, что обе они, конкурируя между собой, сегодня представляют не только наиболее убедительные теоретические аргументы, но и реальные практики функционирования гражданского общества. Борьба двух традиций, за которой стоят авторитетные политические партии, имеет во многом циклический характер, давая преимущества то одной, то другой традиции. Так, на рубеже 1960-1970-х гг. мир стал свидетелем беспрецедентно мощного – для периода «нормального» развития – выброса энергии социального протеста (забастовочных кампаний, антивоенного движения, «молодежного бунта», формирования массовых «контркультурных» движений). С другой стороны, именно началом 1970-х гг. исследователи датируют момент полномасштабного развертывания «социального государства» (за критерий установления которого берется увеличение доли социальных затрат до 60 и более процентов государственных расходов) в большинстве западных стран.

Однако функционирование структур «социального государства» и связанный с этим рост масштабов перераспределения средств через бюджет повлекли за собой хорошо известные негативные последствия. Одним из них стал «фискальный кризис», рост бюджетного дефицита. Кроме того, расширилась зона иждивенчества, ослабли стимулы к напряженному труду, конкурентной борьбе, стала ухудшаться социодемографическая ситуация. На этой почве в 1970-1980-х гг. развернулось неконсервативное контрнаступление, опиравшееся на идеи теоретиков либерализма (Ф. Хайек, Л. Мизес, Р. Нозик и др.) и получившее наиболее выразительное практическое воплощение в правительственной деятельности таких государственных руководителей, как М. Тэтчер и Р. Рейган.

В начале XXI в. во взаимодействии государства и гражданского общества появились новые оттенки. С одной стороны, государство не только консолидировало, но и расширило свои «завоевания» на «автономном пространстве» гражданского общества, фактически сохранив структуры «социального государства» и дополнив их нормами и механизмами контроля над гражданами, например, ради противостояния внутреннему и международному терроризму. С другой стороны, гражданское общество энергично вторглось в пределы государства, навязывая ему институционализацию совершенно новых ценностей и норм (например, множество запретов и ограничений экологического характера, расширение границы свобод для сексуальных меньшинств, требования кодекса «политкорректности» и т. п.). Можно сказать, что гражданское общество тем самым лишь выполняет свою естественную функцию – выявлять вызревающие в недрах социума запросы и через политические партии транслировать их на уровень государственных институтов, обеспечивая первичную общественную мобилизацию в их поддержку. Однако когда силу нормы приобретают инициативы заведомо миноритарных групп (акты, легитимизирующие права сексуальных меньшинств, некоторые формы девиантного поведения, неоправданные ограничения в быту и т. д.), приходится говорить о качественно новом переплетении и взаимообусловливании структурных и функциональных характеристик гражданского общества и новой конфигурации его отношений с государством, плохо укладывающейся в ложе старых представлений, которые ограничиваются совокупностью независимых от государства социальных акторов и каналов коммуникации. Сохраняя внутреннюю диалектичность своих отношений, отношение государство – гражданское общество, можно сказать, вышло на качественно новый уровень, уже даже не симбиоза, а своего рода взаимного прорастания.

Обе традиции насчитывают более ста лет. Каждая из них имеет сильные и слабые стороны, которые не представляется возможным подробно рассматривать здесь. В контексте выбранной темы важно соотнести принципиальные моменты обеих концепций с историческими традициями и современными реалиями России.

Сегодня большая часть граждан России убеждена в том, что либерально-демократическая концепция функционирования гражданского общества принципиально не согласуется с культурно-историческими, национальными и духовными традициями России. Действительно, на протяжении всей истории существования нашего общества государство играло заметную роль в его функционировании. Отношения между обществом и государством строились на основе полного или частичного подчинения первого второму. Государство было сильно укоренено в обществе и выступало в качестве гаранта порядка и справедливости. В национальном сознании отношения, складывавшиеся на протяжении столетий между государством и обществом, воспринимаются как традиции. Патерналистская политика государства по отношению к гражданам также стала нормой гражданских и политических отношений. Быстрая деэтатизация общества, имевшая место в первой половине 1990-х гг., способствовала дезинтеграции общества. Деэтатизация реально привела к укреплению в нем мафиозных структур, т. е. таких социальных групп, которые в принципе не могут оказывать положительного влияния на процесс формирования гражданского общества, но оказывают (и долго еще будут оказывать) скорее негативное воздействие как на процесс функционирования гражданского общества, так и на процесс развития демократии. Но мировой опыт не знает примеров, когда социал-демократические силы не брали бы на себя ответственность за формирование и развитие гражданского общества. Реалистически оценивая сложившуюся ситуацию в России, можно констатировать, что в настоящий период наиболее способными и заинтересованными группами в развитии гражданского общества в нашей стране являются крупный и средний бизнес и, соответственно, их объединения и организации, т. е. либеральные партии и движения. Правда, судя по результатам выборов в парламент России, авторитет и влияние последних в обществе не позволяет им представлять интересы всего общества. Но слабые позиции либеральных сил не должны вызывать оптимизм среди сторонников социал-демократической традиции.