Юрий Мухин - Неизвестный Берия. За что его оклеветали?

Хрущев уже подвыпил, и обида вновь ударила ему в голову, посему говорил он довольно резко. Кузнецов же пытался сгладить остроту разговора – он примирительно не согласился.

– Ну, ты, Никита Сергеевич, не прав! Что же мы, секретари ЦК, должны недостатки скрывать? Тут, как говорится, Хрущев мне друг, а истина дороже.

Вознесенский хихикнул, а Никита возмутился.

– Истина??!

Вознесенский, уже посерьезнев, решил перевести разговор в конструктивное русло:

– Не надо спорить по мелочам: ну не сегодня, так завтра, такое с каждым из нас может случиться. Это дело нужно рассмотреть теоретически, а теория говорит, что Хозяин стар, и эта старость видна в его капризах, из-за которых любой из нас может попасть в твое, Никита Сергеевич, положение – любой может слететь с должности за какую-нибудь чепуху.

Мысль Вознесенского поддержал Кузнецов.

– Тут, Никита Сергеевич, действительно дело не в том, что тебя сняли с постов на Украине, – Кузнецов сделал паузу и многозначительно, усилив голос, закончил предложение, – что, собственно, легко поправимо. Тут дело в том, кто мы? Руководители великих государств или бесправные слуги при Хозяине?

Хрущев понял по этому «поправимо», что ему предлагают восстановление в прежних должностях, но на каких-то условиях. Он не стал спешить узнавать эти условия, а решил уточнить совершенно новое для него упоминание о государствах, а не о республиках.

– Почему «государств»?

– Но ведь теперь, после войны, Украина и Белоруссия равноправные члены ООН и отдельные субъекты международного права, а СССР, если ты помнишь, это с самого начала союз государств.

Когда после войны создавалась ООН, то Сталин, чтобы увеличить присутствие СССР в ООН численно, добился у союзников, чтобы УССР и БССР состояли в ООН как отдельные государства. Хрущеву стало ясно, что Кузнецов и Вознесенский как-то хотят использовать этот факт для развала СССР.

Между тем Кузнецов продолжил.

– Нам нужно новое мышление. На Западе в цивилизованных странах руководители нашего масштаба имеют все, а мы?! Нам нужна такая власть, которая приближала бы нас к цивилизованным странам. Хватит потрясений! Нужно, наконец, зажить спокойной обеспеченной жизнью, нужно открыто пользоваться благами, которые мы как руководители государства должны иметь. Да что об этом говорить, – Кузнецов презрительно и безнадежно взмахнул рукой, – у нас, в СССР, слуга должен иметь только то, что кремлевский хозяин разрешит. Вот мне Попков говорил, что у него, секретаря обкома и горкома, хозяина Ленинграда и Ленинградской области, – Кузнецов усилил голос, чтобы показать, насколько велика эта должность, но, побоявшись, что глупый Хрущев его не поймет, уточнил, – по своим масштабам, главы, можно сказать, какого-нибудь европейского государства, так вот, у Попкова всего каких-то жалких 15 костюмов!

– Так Попков и те, что есть, боится надевать, чтобы Сталину донос не написали, – поддержал тему Вознесенский.

Хрущев, как и Сталин, как и Берия, был абсолютно равнодушен к каким-то личным материальным благам и попросту презирал алчных людей. Но его хитрость и сметка не позволяли делать скоропалительные выводы, поскольку опыт Хрущеву подсказывал, что животную жадность людей очень легко использовать себе на пользу. Поэтому он не стал комментировать эти устремления Кузнецова и Вознесенского, а попробовал выяснить, что они хотят. Он уже понял, что эти мерзавцы задумали развалить Советский Союз, чтобы настроить лично себе дворцов, нахапать разных товаров – чтобы удовлетворить свою алчность. Но Хрущев пока не понимал, как они собираются это сделать.

– Что-то я не пойму, к чему вы ведете? Товарища Сталина, что ли, свергнуть? – поинтересовался он.

– Знаешь, мы тут одни и я тебе скажу откровенно: мы бы его свергли, но нас, к сожалению, народ не поймет, – заявил Кузнецов.

Хрущев усмехнулся, подумав в который раз, что умные люди алчными не бывают, – вот и Кузнецов такой же идиот, как и те алчные людишки, которых ему доводилось встречать.

– Ну, положим, народ вы знаете плохо – народ понимает то, что ему в газетах всякая там интеллигенция объясняет, – цинично не согласился Никита. – А эту сраную интеллигенцию купить или запугать ничего не стоит: и цена ей копейка, и труслива, как зайцы. Да и глупа она – ее и обдурить легко. Но если не свергать Сталина, то что же вы хотите? – Хрущев действительно искренне недоумевал.

Вознесенский снисходительно усмехнулся.