Андрей Сахаров - Собрание сочинений. Тревога и надежда (статьи, письма, выступления, интервью). Том 1. 1958—1986

— Есть ли что-нибудь, что бы вы хотели еще сказать вашим слушателям?

А. Сахаров.Нет. Спасибо, спасибо за внимание.

— Да, мы постараемся быть внимательными. До свидания. И наилучшие пожелания вам.

А. Сахаров.До свидания.

Газетная кампания по поводу моих недавних интервью использует в качестве основного аргумента обвинение в том, что я якобы выступаю против разрядки международной напряженности, чуть ли не за войну. Это бессовестная спекуляция на антивоенных чувствах народа, перенесшего величайшие страдания во второй мировой войне, потерявшего миллионы своих сыновей и дочерей. Это сознательное искажение моей позиции.

Начиная с 1958 года я выступал и в печати, и закрытым порядком за прекращение ядерных испытаний в атмосфере. Думаю, что эти выступления внесли свой вклад в заключенный в 1963 году исторический московский договор о прекращении испытаний в трех средах. В своих основных общественных выступлениях: в «Размышлениях» 1968 года, в «Памятной записке» 1971 года и в «Послесловии» 1972 года я писал об устранении смертельной опасности термоядерной войны как о главной задаче, стоящей перед человечеством. Поэтому я всегда приветствовал и приветствую разрядку международной напряженности, усилия правительств по сближению государств, по ограничению гонки вооружений, по устранению взаимного недоверия. Я считал и считаю, что единственный реальный путь решения мировых проблем — это встречное сближение, конвергенция капиталистического и социалистического строя, сопровождающаяся демилитаризацией, усилением социальной защиты прав трудящихся, созданием экономики смешанного типа. Эта моя неизменная позиция отражена также и в моих недавних интервью иностранным корреспондентам в Москве. В этих интервью я при этом подчеркиваю важность взаимного доверия, одним из условий которого является широкая гласность и открытость общества, демократизация, свобода распространения информации, обмен идеями, уважение ко всем основным правам личности, в частности уважение к праву каждого на выбор страны, в которой он хочет жить.

Я обращаю внимание на опасности кажущейся разрядки, не сопровождающейся ростом доверия и демократизации. Я считаю это предупреждение своим правом и долгом. Неужели это предупреждение есть выступление против разрядки?

Я выступаю за попранные права моих друзей в лагерях и психбольницах: Шихановича, Буковского, Григоренко, Плюща, Амальрика, Борисова, Файнберга, Строкатой и многих других. Я не могу считать эти выступления клеветой на наш строй, как об этом пишут газеты. Я считаю важным, чтобы права человека в на­шей стране были защищены не хуже, чем в странах, вступающих с нами в новые, более дружественные отношения, чтобы наши города, деревни, наша внутренняя жизнь были так же, как и в этих странах, открыты постороннему, да и нашему собственному взгля­ду, в том числе и такие учреждения, как места заключения, психиатрические больницы, места жизни и работы условно освобожденных. Пусть присутствие Красного Креста приведет к снятию изуверских намордников с окон советских тюрем и остановит руку преступников, вводящих галоперидол Леониду Плющу в аду Днепропетровской тюремной психбольницы.

Кампания в газетах, в которую вовлечены сотни людей, в том числе многие честные и умные, очень огорчает меня как еще одно проявление жестокого насилия над совестью в нашей стране, насилия, основанного на неограниченной материальной и идеологической власти государства. Я считаю, что не мои выступления, а именно эта неразумная и жестокая по отношению к ее участникам газетная кампания может нанести ущерб международной разрядке.

В то время, когда конгресс обсуждает основные вопросы внешней политики, я считаю своим долгом высказать свою точку зрения по одному такому вопросу — защите права выбора страны проживания. Это право было провозглашено ООН в 1948 году во Всеобщей Декларации прав человека.

Если каждая нация имеет право выбрать политическую систему, при которой она хочет жить, это тем более верно для каждого отдельного человека. Страна, граждане которой лишены этого элементарного права, несвободна, даже если ни один ее гражданин не хотел бы этим правом воспользоваться.