Андрей Сахаров - Собрание сочинений. Тревога и надежда (статьи, письма, выступления, интервью). Том 1. 1958—1986

В заключение о том, что более всего интересует автора и, полагаю, читателя. Какой бы хотел видеть Сахаров Россию? Если когда-нибудь в России возникнет «партия Сахарова», что могло бы быть написано на ее знаменах или в ее политической программе?

В 1968 году в «Размышлениях» Сахаров заявил себя социалистом. И хотя позднее его взгляды на «страну победившего социализма» во многом изменились и он стал противником «тоталитарного социализма», полагаю, что он так и остался социалистом или социал-демократом. Мы точно не знаем, в чем он видел недостатки «капитализма», который он, тем не менее, полагал «ближе к истинно человеческому обществу» при условии проведения социальных реформ, [18] О стране и мире. чем «тоталитарный социализм». Предположу, что ему не импонировал чистый капитализм как общество, управляемое законами рынка, спросом и предложением. Или он мог полагать неразумной и расточительной экономику, в которой экономический рост и занятость достигаются искусственной стимуляцией спроса. К тому же Сахарову как человеку эгалитарных убеждений был, безусловно, ближе принцип распределения доходов Джона Роулса, согласно которому дифференциация доходов оправдана только в той степени, в которой она служит всеобщему благу. Примерно такой принцип Сахаров формулирует в «Размышлениях». Более того, он полагал, что вопрос распределения «общественного пирога» со временем потеряет свою остроту благодаря научно-техническому прогрессу, который обеспечит материальное изобилие.

Одним словом, Сахаров не был «рыночником» современного российского пошиба. Не был он и американским либералом, полагающим государство необходимым злом. Предполагаю, что Сахаров, пользуясь выражением его американского друга Эдварда Клайна, видел в государстве инструмент воплощения общественных идеалов. И социализм Сахарова заключался в том, что он видел в государстве не только инструмент защиты прав и свобод, но и производителя социальных благ.

Трудно сказать, что именно Сахаров имел в виду, предлагая «конвергентное» общество. За исключением широких социальных программ и государственного сектора экономики, мы не знаем точно, какие именно черты социализма Сахаров предполагал сохранить. Например, следовало ли сохранить плановый характер государственного сектора экономики, и как бы это сочеталось с отстаиваемой Сахаровым независимостью государственных предприятий? Однако очевидно, что Сахаров предлагал социально ориентированнуюэкономику, экономику, ориентированную не столько на максимальную прибыльность, сколько на социальные цели, например, на обеспечение занятости и высокий уровень оплаты труда.

Разумеется, Сахаров понимал опасность сохранения за государством значительной экономической власти, и я думаю, что он с симпатией бы отнесся к следующим словам другого социалиста, Альберта Эйнштейна:

«…нужно помнить, что плановая экономика — это еще не социализм. Сама по себе плановая экономика может сопровождаться полным закрепощением индивидуума. Переход к социализму требует решения нескольких чрезвычайно сложных социально-политических проблем: ввиду далеко идущей централизации политической и экономической власти как не дать бюрократии стать всемогущей и самонадеянной? Как защитить права личности и как может быть обеспечен противовес власти бюрократии?» [19] Albert Einstein «Why Socialism?»

Мы знаем рецепты Сахарова для решения этих проблем. Это уважение прав человека, основанное на законе и независимом суде. Это экономика смешанного типа. Это гласность и подконтрольность государственного сектора экономики и государственной бюрократии демократическим органам власти (например, парламентским комитетам).

Конечно, сегодня вряд ли кто-либо в здравом уме захочет доверить российскому государству управление социально ориентированным обобществленным сектором экономики. Однако в определенной ситуации, в условиях гласного общественного контроля это могло бы стать привлекательной альтернативой утвердившемуся в России уже не государственному, а чиновничьему капитализму. В любом случае, гласный общественный контроль над деятельностью крупных корпораций с преобладающим государственным участием вполне соответствовал бы программе Сахарова.

Рассматривая же конвергентное общество с более общих позиций, можно сказать следующее. Свободному обществу, т. е. капиталистическому в терминологии Сахарова, свойственна высокая степень конфликтности, проистекающей из борьбы частных интересов, тогда как в «социалистическом» обществе конфликт частных интересов подавлен государственным принуждением. Учитывая критику Сахаровым капиталистического индивидуализма, можно предположить, что, полностью в русле русской политической мысли, Сахаров предпочел бы гармоничное общество с низким уровнем конфликта. Можно ли, однако, создать такое конвергентное общество, которое было бы одновременно и свободным, и бесконфликтным? Полагаю, что нет и что сахаровское конвергентное общество, если оно возникнет в России, будет результатом компромисса, будет обществом с большей или меньшей степенью свободы и уровнем конфликтности, если оно, конечно, не будет полностью состоять из свободных альтруистов.