Лев Тихомиров - Руководящие идеи русской жизни

Не останавливаясь долее на этих прискорбных обстоятельствах, породивших известную ходячую фразу о «вавилонском пленении» Русской Церкви, туманность монархической идеи в Петровской реформе можно достаточно видеть в уничтожении правильного престолонаследия. Здесь опять совершенно случайное, чисто личное затруднение заставляет Петра возвести в принцип то, что может быть допустимо лишь в качестве неизбежного иногда нарушения принципа.

Устав Петра о престолонаследии, изданный уже по смерти несчастного сына его, называет наследство старшим сыном «недобрым обычаем» и устанавливает «дабы сие было всегда в воле правительствующего Государя, кому оный хочет, тому и определит наследство» [39] Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн 4. — Стр. 839–840. . В довершение же всего, до самой кончины он не собрался, несмотря на опасное состояние своего здоровья, назначить себе никакого наследника.

Петру наш свод законов обязан некоторыми определениями монархической власти. Это иногда его заслуга, хотя совершенная как бы мимоходом, и должно заметить, что в своих определениях Петр повторяет большей частью лишь народные афоризмы, не обнаруживая при этом более глубокой мотивировки их, чем была у массы народа. В Военном Артикуле сказано: «Его Величество есть самовластный Монарх, который никому на свете о своих делах ответу дать не должен, но силу и власть имеет свои государства и земли, яко христианский Государь, по своей воле и благомнению управлять». Также и в Духовном Регламенте выражено: «Монарха власть есть Самодержавная, которой повиноваться сам Бог за совесть повелевает». Сам исторический гений России внушил Петру эти слова, без которых впоследствии наши ученые конституционной школы имели бы еще больше простора в искажении монархической идеи. Еще более велик и вдохновенен Петр в редактировании нашей формулы присяги [40] В труде «Монархическая государственность» Тихомиров приводит текст присяги: «Верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови, и все ко высокому Его Императорского Величества Самодержавству, силе и власти принадлежащая права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемыя, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять, и притом по крайней мере стараться споспешествовать все, что к Его Императорского Величества верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может. О ущербе же Его Величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать тщатися, и всякую вверенную тайность крепко хранить буду, и поверенный и положенный на мне чин, как по сей (генеральной) так и по особливой определенной, и от времени до времени Его Императорского Величества, именем от предуставленных надо мною начальников, определяемым, инструкциям и регламентам и указам, надлежащим образом по совести своей исправлять, и для своей корысти, свойства и дружбы и вражды противно должности своей и присяги не поступать, и таким образом себя весть и поступать, как верному Его Императорского Величества подданному благопристойно есть и надлежит» [Списано по присяжному листу «Клятвенное обещание» 1894 г, Октябрь, присяга нынешнему Государю. (В Основн. Зак. Прилож. V)]. . Здесь Петр сформулировал то, что всегда велико у него, — личное монархическое ощущение своей связи с подданными. Эта формула доселе не имеет ничего себе равного по глубине монархического сознания. Это великий документ для уяснения ее принципа. Но когда Петр сам начинает выяснять свой политический принцип, то можно только растеряться среди его противоречий. В это время уже явилось у нас стремление понять себя «от разума» как принцип политический. А между тем наш политический разум безмолвствовал, и при его молчании слышны были только голоса «разума» западного. Таким образом, к нам широкой волной полились идеи абсолютистские и демократические. В знаменитой Правде воли Монаршей, составленной тем же Феофаном Прокоповичем по поручению Петра, теоретические основы монархии излагаются по Гуго Гроцию и Гоббсу и утверждаются на договорном происхождении государства! Правда утверждает, что российские подданные должны были вначале заключить договор между собой, и затем народ «воли своей отрекся и отдал ее Монарху». Между прочим, тут же объясняется, что Государь может законом повелеть своему народу не только все то, что к его пользе относится, но и все то, что ему только нравится. Это толкование нашей власти вошло как официальный акт в Полное собрание законов, где напечатано в VII томе под № 4880 [41] Алексеев А. С. Русское государственное право. — Стр. 190–191. .