Лев Тихомиров - Руководящие идеи русской жизни

Нет, нам потребна именно безотлагательная реформа, такая реформа, которая дала бы нам строй несомненно прочный, завершенный, не возбуждающий сомнения в своей жизнеспособности. Но к этой совершенно необходимой цели крайние партии могут стремиться только путем переворотов, ибо они, при односторонности принципов, свойственной каждой партии, могут удовлетвориться лишь полным уничтожением противников. Противники же, естественно, будут защищаться на этом пути, то есть посредством борьбы партий, и прочный строй может быть создан только победой сильнейшего. Но в истории не скоро выясняется, кто сильнее. Эпохи революций способны затягиваться в смене «революций» и «реакций» на очень долгое время, истощая страну, парализуя ее творческую работу и развивая непримиримо враждебные силы, которые потом уже будут вести междоусобицу даже не из-за принципов, как сначала, а по традиции, по долгу знамени, по воспоминаниям погибших отцов и братьев, кровь которых с каждой стороны вопиет об отмщении.

Для предотвращения всего этого мыслим только один путь: это именно если реформу своевременно предпринимает сама власть, которая при этом, естественно, становится не на почву переворота, а на почву улучшения, то есть отмены несостоятельного и введение оказавшегося потребным, а потому способна находить сторонников даже в значительной части враждующих партий, тем самым их ослабляя. Сверх того, только она имеет реальную силу, без которой нигде на свете нельзя совершать ни переворотов, ни реформ.

Итак, взвешивая как пережитые годы, так и условия настоящего момента, нельзя не видеть, что нужна неотложная реформа, и именно такая, которая была бы проведена существующей властью, а не какими-нибудь захватившими власть партиями. Когда мы спрашиваем себя, какая реформа нам нужна, то это — первый и главный ответ. У нас среди партий когда-то говорилось об учредительном собрании. Но в стране, где уже культивированы враждующие партии, честного учредительного собрания не может явиться. Для возможности учредительного собрания нужно, чтобы народ был организован, а партии по возможности бессильны. У нас же наоборот — народ совершенно дезорганизован, а партии сплочены и организованы. Учредительное собрание в таких условиях могло бы быть только игрушкой партий. А потому-то прочный строй может быть нам дан только реформой, произведенной по инициативе и под эгидой уже существующей власти.

За последнее 50-летие Россия провела две огромные реформы, которых сопоставление естественно представляется взору в настоящее время. Мы говорим об освобождении крестьян в 1861 году и о создании народного представительства в 1906 году. Обе эти реформы связаны некоторой внутренней логикой, ибо с того момента, когда прекратилось крепостное состояние, разбивавшее нацию на два столь резко разграниченные слоя, не было уже никаких оснований лишать страну того необходимого элемента государственности, какой представляет народное представительство в государственных учреждениях.

Итак, казалось бы, что, за разрешением в 1861 году крепостного вопроса проведение народного представительства в служебные при Верховной власти государственные учреждения совершится без особых трудностей. На деле вышло иначе, потому что наш европеизированный образованный класс не мог себе представить народного представительства иначе, как в форме ограничения Царской власти; ограничение же ее постоянно оказывалось и вредным, и невозможным. «Завершение здания» реформы потому у нас несколько десятков лет являлось в виде стремления не завершающего, а разрушающего государственный строй. Так дожили мы до 1906 года.

В 1906 году это дополнение к реформе 1861 года было совершено, и мы увидели страшную разницу между двумя реформами. Насколько велика оказалась первая, настолько слаба вторая.

Нет, конечно, на свете совершенства, и, рассматривая теоретически, можно многое критиковать в реформе 19 февраля 1861 года. Но при всем том, сравнивая ее с крупнейшими историческими реформами как в самой России, так и у других народов, нельзя не признать, — и весь мир это признал, — что реформа 1861 года представила один из величайших образчиков политического и социального устроительства.

Реформа столь сложная и трудная исполнена была с такой справедливостью, с таким искусством, что весь мир мог лишь удивляться подвигу, совершенному Россией. Ни общее течение государственной жизни, ни общий порядок не были потрясены. Дело величайшей важности и трудности было совершено так легко и просто, как будто это был не огромный переворот, а самое обычное текущее государственное дело.