Михаил Полятыкин - Настоящий Лужков. Преступник или жертва Кремля?

Так мой отец в возрасте за 80 лет каждый год рассказывал о событиях Гражданской войны, коллективизации — а я ездил на родину 10 лет подряд, чтобы дети запомнили, откуда есть пошли их корни, — повторяя одни и те же эпизоды, почти ничего не добавляя и не придумывая ничего нового.

Когда нынче «польские товарищи» предъявляют претензии за расстрелы их сограждан, вспоминаю рассказ отца о том, как сидел он в 1922 году в польском плену, в каких условиях содержали красноармейцев и сколько их умирало каждый день от голода (в основном), холода и болезней. Возможно, цифра в 20 тысяч и занижена!

Отец выжил благодаря тому, что нашелся земляк, который кашеварил на кухне и пристроил моего родителя мыть котлы — это его и спасло.

Коллективизация в нашем селе проходила, как и везде, — самые нищие, самые ленивые и нетрудоспособные жители ходили с маузерами на боку и загоняли людей в колхоз.

— Он приходит с наганом — что ты сделаешь? — разводил руками отец.

Как-то эти ребята пришли к нему и говорят:

— Саш, пойдем к Ваньке клуню ломать!..

— Я эту клуню не строил и ломать ее я не буду, — ответил мой Александр Стефанович, и я горжусь его стойкостью и мужеством.

В тот раз никто за такой демарш отца не тронул, но в 1943 году он все-таки «загремел» по 58-й статье на 10 лет и вернулся после смерти Сталина, в 1955 году.

Теперь убеждайте меня, сталинисты, что репрессий не было.

Ю. Лужков тоже вспоминал, как его отец работал в колхозе в Тверской области.

— Отец, Михаил Андреевич, рванул из своей тверской деревни в Москву сразу после первой голодной зимы, которая пришла на втором году коллективизации. В первый-то год все работали, трудодни отоваривали зерном, так что зимовали сытно, хотя и были босы. А на втором году народ в колхозе задурил. Люди разобрались: чтобы получить трудодень, не обязательно работать до седьмого пота, в коллективе этого все равно не видно. А в результате к весне чуть ноги не протянули…

Как-то спросил Ю. Лужкова: а что это вы не пьете? Во-первых, не по-русски, а во-вторых, извините, вы росли в такой среде, в такой атмосфере, на таком фактическом материале, что Воронья Слободка и описание рабочих в романе «Мать» — просто вершины и архитектуры, и интеллектуальной мысли.

Ю. Лужков думал недолго. Видно, привык к подобного рода вопросам и ответ всегда был под рукой. Он сказал, что в юности прочитал книги Мельникова-Печерского и быт старообрядцев настолько ему понравился, а их внутренняя чистота и красота, не говоря уже о преданности Вере и Богу, настолько поразили, что он решил раз и навсегда отказаться от спиртного и табака.

— Наблюдая ваше поведение на публике, оценивая всю деятельность, которая проходит на виду у такого города, как Москва, трудно поверить, что вы такой впечатлительный — под влиянием книжки окончательно и бесповоротно покончили со спиртным. Тем более что к тому времени вы уже должны были знать: на непьющих у нас на Руси смотрят как на юродивых. Может, существует тайная причина?

— Зрелость души и мысли к каждому человеку приходит в его время — к одному раньше, к другому позже. И по зрелому размышлению каждый индивидуум задумывается, как реализовать свой потенциал, который, я убежден, заложен в каждом. А реализовать его можно только на основе самоограничения, отказа от того, что мешает. Но одного размышления и одного понятия мало — нужны воля, желание и упрямство. У меня есть эти три качества. И мне удалось сделать то, что я сделал.

— Вы что, три десятилетия назад знали, что станете первым человеком на Москве?

— Не впервые беседую с вами, и обязательно у вас в запасе находится какой-либо каверзный вопрос, чтобы не сказать хуже. При чем тут знал, не знал… Просто я всегда любил работать — помните, говорил, что нас мама приучила к труду, — и по сей день убежден: трудолюбие — это единственное, что у человека отнять невозможно. Вот вы сами пьете?

— Пятый день в рот не беру, готовлю к печати интервью с вами.

— Видите как! Значит, когда время поджимает и надо многое успеть, рюмка — большая помеха. А мне почему-то всегда хотелось успеть многое, всегда не хватало времени.

— Скажите, вы доверяете людям, которые работают рядом?

— Доверяю, иначе как работать. Делать все самому? Но любой звеньевой на стройке знает, что одному управиться с дневным заданием невозможно — пупок развяжется. Для того и существует аппарат управления, руководители и исполнители, чтобы проводить в жизнь то, что необходимо, что принято и утверждено, что нужно городу и людям, в нем живущим, — убежденно говорит Ю. Лужков.