Андрей Девятов - Красный дракон. Китай и Россия в XXI веке

И с православной позиции промысел Божий в историческом процессе проявляется исподволь, то есть как бы "из-под воли" политических деятелей, полководцев, обладателей больших денег.

Те или иные поступки, реформы, походы начинаются вроде бы от ума первых лиц, как проявление свободной воли личностей. Изначально, может быть, и с благородной целью, без злого умысла, не оформлено в заговор. Однако на каком-то этапе воплощения человеческого умысла и человеческой воли непременно наступает момент выбора, и тут все и решается: либо деятель входит в историю добрым гением, либо злодеем. Выбор личности всегда соответствует либо промыслу, либо попущению. В момент, когда в душе лидера побеждает соблазн "князя мира сего", он становится злодеем, но на все, так или иначе, воля Господня.

Философскую методологию идей самого Мао Цзэдуна лучше всего определить как материалистическую диалектику. Диалектика Мао сложилась под влиянием идей Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, а главное, даосизма. Однако Мао Цзэдун, как и всякий китайский марксист, прежде всего был китайцем, а уж потом марксистом. Справедливо утверждая, что "все делится на две части" (и фэнь вэй эр), он, тем не менее, в реальной политике шел дальше и по-китайски всегда искал и находил третью силу. А после его смерти не "Относительно практики" и не "Относительно противоречия", но "Теория председателя Мао Цзэдуна о делении мира на три части" была объявлена в Китае "величайшим вкладом в сокровищницу марксизма-ленинизма".

Дело в том, что, невзирая на очевидное противоборство во второй половине XX века двух систем, социализма и капитализма (соответственно — во главе со "сверхдержавами" СССР и США), а также на ортодоксально двухполюсное устройство мира тогдашней политики, Мао разделил мир не на две, а на три части. Определил для Китая место в третьем мире (суть третьей поглощающей реактивной силы Инь в связке находящихся в противофазе активных сил движения Ян) и по канону перемен перевернул всю связку в пользу Китая.

Здесь следует еще раз подчеркнуть, что слово "сила" в стандарте западного мышления воспринимается как обозначение способности к активному действию, некая степень напряженности и интенсивности. В стандарте же китайского мышления (точно так же — в физике) оно в равной степени относится и к воздействию бездействием (затухание), и к демпфированию колебаний с эффектом преобразования одного вида энергии в другой (удержание и вбирание в себя). Например, демпфирование механического движения осуществляется увеличением трения в системе; для гашения электрического импульса применяется резистор и т. д. Во всех подобных случаях механическая и электрическая энергия преобразуются в тепловую с повышением температуры демпфера. Поэтому политический термин "полюс силы" (в условиях политико-экономической многополярности, конкуренции и сосуществования) на деле может означать "демпфер поглощения" чужих ресурсов. Это, так сказать, пример конфуцианского "исправления имен".

Примечательно, что идею о том, что "мировой системы социализма больше не существует" и, соответственно, "основное противоречие эпохи: между миром социализма и миром капитализма далее следует рассматривать в новом свете деления мира на три части", озвучил Дэн Сяопин. Сделано это было в апреле 1974 года на специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН, где Дэн был главой китайской делегации.

Тем самым "преодоление хаоса", заявленное Мао Цзэдуном в стихотворении "Бэйдайхэ" 1954 года, приобрело еще при жизни "великого кормчего" масштабы, выходящие далеко за пределы собственно Китайской Народной Республики и "большого Китая".

Наиболее отчетливо работа китайской идеи деления мира на три части в пользу Китая видна на примерах из военной сферы, на изучение которой я потратил большую часть своих сил и времени, как профессиональный военный разведчик.

Заранее оговорюсь, что речь будет идти здесь о двадцатилетии 70-х и 80-х годов, со сроком давности более десяти лет от времени написания этой книги. Наблюдавшаяся мною тогда некоторая несуразица и огрехи в понимании военной силы Китая стратегической разведкой СССР в "новой России" за десять лет "стратегического партнерства" с Китаем, надеюсь, уже выправлены наилучшим образом.

В начале же 90-х годов, после крушения Советской сверхдержавы я отчетливо понимал, что главной концепцией китайской военной доктрины периода гонки ракетно-ядерных вооружений СССР и США была концепция стратегической маскировки и стратегической дезинформации. Эта концепция была хорошо прикрыта "рассуждениями о своем" в официальных заявлениях и средствах массовой информации и поразительно успешна по критерию "стоимость — эффективность". С позиции Канона Перемен маскировка и дезинформация — это, конечно, нечто темное, то есть Инь.