Григорий Голосов: Демократия в России: инструкция по сборке

Мы такие сложные, противоречивые какие-то, склонные к крайностям. Это проявляется во многом, но особенно часто о загадочной противоречивости русского народа вспоминается в связи с основным политическим вопросом, а это — вопрос о форме правления. С одной стороны, в России — это показывают опросы общественного мнения — довольно много людей, которые интенсивно не любят демократию, считают ее воплощением скверны, идущей с запада. С другой стороны, есть и много таких, кто ждет от демократии многого. Для них демократия — это идеальный мир, в котором все счастливы, проблемы разрешаются сами собой, молочные реки текут в кисельных берегах Нетрудно понять, почему подобные представления были распространены в СССР на излете его истории. За границей не бывали, а те немногие выездные, которые бывали, расписывали чудеса демократии с тем же комсомольским энтузиазмом, с которым несколькими годами раньше живописали ужасы жизни в стран ах капитала.

Сейчас — не то. Казалось бы, повидали мир. Ничего идеального. Тем не менее на вопрос о том, зачем нужна демократия, многие по-прежнему отвечают: «Ну, чтобы было, как в нормальных странах». Ответ, в сущности, правильный. То, что жизнь на западе нормальнее жизни в Российской Федерации, совершенно бесспорно, и я бы согласился стем, что демократия имеет к этому отношение. Но это отношение сложнее, чем кажется. Демократия ведь есть не только в благополучных странах, но и в неблагополучных. Мы пока еще живем лучше, чем в Гане, но в Гане — демократия, а в России — нет.

Надо сказать, что философия демократии не имеет ничего общего с идеалами — и с построенными на их основе романтическими идеологиями — уже по той причине, что исходит отнюдь не из радужного представления о человеческой природе. Для романтика, будь он социалист или консерватор, человек добр по природе: склонен помогать ближним и работать на общее благо. А если нет, то его, значит, испортили общественные условия, но это дело поправимое, потому что в человеке нет такого зла, которое нельзя было бы устранить путем воспитания. Начинать надо с детского сада, потом комсомол, трудовой коллектив, в запущенных случаях — ГУЛАГ. Зло — болезнь, от которой можно вылечить. Ничего, что лекарство горькое и вызывает судороги. Это только значит, что оно работает.

В основе демократической философии, напротив, лежит представление о человеке как о существе, склонном преследовать собственную выгоду и всегда готовом, ради получения этой выгоды, наступить ближнему на горло. Доверять такому существу бессмысленно, перевоспитать невозможно, его жизнь — война против всех. Единственное, что можно сделать, создать такие правила, которые купировали бы самые явные антиобщественные проявления и позволяли бы людям как-то управляться с общими делами. Систему таких правил в политике и называют демократией. Это система универсального недоверия.

Романтические идеологии охотно распространяют свое благостное виден нечеловеческой природы на правителей. Ведь он и же не просто так оказываются у власти. Если все люди, в сущности, хорошие, то правителями становятся самые лучшие из них выдающиеся знатоки истинного учения, цвет нации, истинные аристократы. Словом, прирожденные национальные лидеры, которые и чиновников подбирают себе под стать: честных и бескорыстных. Случаются, конечно, отдельные ошибки, но их легко исправить. Демократическая философия, напротив, исходит из предположения, что даже у самых лучших людей преобладают корыстные мотивы. То, что человек оказался у власти, свидетельствует отнюдь не о превосходных моральных качествах, а просто о том, что он проявил больше энергии, изворотливости и умения, чем конкуренты. За ним, стало быть, нужен глаз да глаз, но главное — правитель должен находиться под постоянной угрозой увольнения. А поскольку уволить его, в общем-то, некому — он ведь главный — то для этого есть процедура коллективного волеизъявления, выборы.

Но не глупо ли предполагать, что Иван Иваныч, живущий по соседству, разбирается в политике до такой степени, чтобы принять осмысленное решение? Он и газет-то не читает. Обмануть его — раз плюнуть. Это правда. Но, вообще-то говоря, даже у Ивана Иваныча (а ведь не все избиратели такие) есть основание для выбора. Это интуитивное, основанное исключительно на опыте, представление о том, хорошо ему с имеющейся властью или нет. Нравится — голосуй за правителя, нет — за оппозицию. Есть, например, так называемое «голосование кошельком». Его смысл очень прост. Даже если избиратель вообще ничего не знает о политике, ему, как правило, известно, кто находится у власти. Конечно, бывает, что среди кандидатов нет тех, кого можно было бы с первого взгляда идентифицировать в качестве носителя власти, например, если действующий президент не баллотируется на новый срок. В зрелых демократиях это вообще не проблема, потому что преемник баллотируется от той же партии, что и его предшественник. Но и в тех демократиях, где партийные системы еще не сложились, определить преемника бывает не так уж трудно.