Александр Соловьев - Как стать вождем. Страсти во власти

Карьеры Ахмади-Нежада и Муссолини достаточно схожи, несмотря на то, что они вроде бы являются носителями разных идеологий. Но, как показывает практика, тип идеологии совершенно не важен для успеха. Важна метода. Начало политической карьеры будущего румынского диктатора Николае Чаушеску вполне сходно с карьерами фашиста и исламиста.

В компартию Николае вступил в возрасте 15 лет. Мальчик стал активным агитатором и уже в 1933 году впервые был арестован за подстрекательство к забастовке и распространение листовок. Арест не умерил пыла Николае, зато прибавил ему уважения среди товарищей по партии, и в течение 1934 года его арестовывают уже дважды и заводят на него досье, в котором 16-летний паренек описывался как «опасный коммунистический агитатор». В 1936 году он получил свой первый срок – два с половиной года в тюрьме Дофтана, но в камере марксистские убеждения Чаушеску только крепли. Наконец, в 1940 году его посадили всерьез и надолго: страна шла к фашистской диктатуре, и коммунистические агитаторы не вписывались в фашистский «проект».

Зато Николае наконец смог вписаться в коммунистический проект: его сокамерниками стали сам Георгиу-Деж и несколько других коммунистических лидеров. Один из зэков, сидевших в том же лагере, впоследствии вспоминал: «Чаушеску был ограниченным коммунистом-энтузиастом, который сам верил в проповедуемые им глупости. Это выглядело достаточно странно, и поэтому большинство заключенных избегали его». Впрочем, один из заключенных не разделял общего прохладного отношения к молодому идеалисту – Георгиу-Деж приблизил Чаушеску к себе и сделал его кем-то вроде ординарца. Вероятно, Чаушеску сумел проявить себя в этой роли с лучшей стороны, поскольку после крушения фашистской диктатуры его карьера резко пошла в гору. Выйдя из лагеря в августе 1944 года, Чаушеску возглавил коммунистический союз молодежи, а в 1945 году он уже был бригадным генералом румынской армии. В последующие годы молодой политик успел поруководить обкомом родной Олтении, побывать заместителем министра обороны и дослужиться до членства в ЦК. В 1955 году он стал членом политбюро и возглавил работу с кадрами, что в дальнейшем ему сильно помогло.

История повторяется вновь и вновь. «Последний наци Европы» – австриец Йорг Хайдер – в школе был отличником, а по ее окончании без труда поступил на юридический факультет Венского университета. Уже тогда он почувствовал вкус к политике. И тогда же понял, что внимательное отношение к изменениям настроений избирателей позволяет добиться очень многого.

Свого уважение к нацистам Йорг не скрывал. Мишень, на которой он отрабатывал удары (Йорг всерьез увлекался фехтованием), он назвал Симоном Визенталем (человек, посвятивший свою жизнь охоте за нацистами).

В 1971 году Хайдер стал членом Партии свободы – самой консервативной, но вполне пристойной (на тот момент) партии страны. К этому времени он уже отслужил в армии и преподавал в университете, однако, погрузившись в партийную работу, Хайдер отошел от преподавания. Его первой должностью стал пост главы молодежного отделения партии в Верхней Австрии. Там он и опробовал стиль общения с избирателями, в дальнейшем ставший его фирменным. Еще в школьные годы Хайдер с успехом участвовал в театральных постановках, а с переходом на партийную работу сделал перевоплощение основой своей деятельности. «Он всюду ездил с огромным чемоданом. Там были костюмы на разные случаи жизни, – вспоминал один из его знакомых. – Он появлялся в клетчатой рубашке и подвернутых брюках на собрании фермеров, был в джинсах и коже на дискотеке, а уже через несколько часов мог выступать перед бизнесменами в костюме. Он везде был своим. В этом и заключался его секрет».

Впрочем, по яркости своей карьеры Хайдер все-таки уступает Уго Чавесу, что неудивительно. Энергичный офицер Чавес параллельно с несением службы активно занимался конспиративной деятельностью. Об этом знали не только товарищи, но и военная контрразведка. В конце 1970-х годов в армейской среде была создана тайная организация, ядром которой стали сослуживцы Чавеса по военной академии. «Неизгладимое впечатление на Чавеса произвела поездка в 1974 году в составе группы кадетов в Перу на празднование 150-летия битвы при Аякучо, принесшей решающую победу патриотам над испанскими колонизаторами в войне за независимость Южной Америки, – рассказывает автор книг об Уго Чавесе, ведущий научный сотрудник Института Латинской Америки РАН Эмиль Дабаян. – Этот пример воодушевил будущего президента. Важнейшей вехой в его самоидентификации стало 200-летие со дня рождения Симона Боливара, широко и торжественно отмечавшееся в 1983 году как в Венесуэле, так и далеко за ее пределами. Это стимулировало военных к более углубленному изучению истории созидательной деятельности национального героя Венесуэлы Симона Боливара, его взглядов, мировоззрения, идейного и политического наследия. Они все больше склонялись к тому, что, несмотря на значительную временную дистанцию, многие заветы освободителя – так называют Боливара в Венесуэле – не потеряли своей актуальности, что они вполне применимы в современных условиях».