Георгий Почепцов - Революция.com - Основы протестной инженерии

Революция 1917 года, перестройка 1985–1991 годов шли по модели виртуального форматирования действительности, за которым следовало физическое изменение. Это был интенсивный переход, но и все варианты естественных переходов также строятся на появлении первоначальных изменений в каких-то сегментах виртуального пространства. Происходит «эрозия» виртуального сегмента, которая впоследствии позволит заменить одни правила другими. Подобный процесс имеет сегодня место и в Америке, когда критические голоса начинают звучать все громче, чему способствует и проходящая президентская избирательная кампания.

Трансформация виртуального пространства может также затруднять нужную трансформацию пространства реальности, о чем говорит известный феномен эффекта Си-эн-эн, когда американские войска были выведены из Сомали под воздействием общественного мнения, шокированного продемонстрированными новостями. По этой причине в преддверии войны в Афганистане Колин Пауэлл дал совет военным «держаться подальше от Си-эн-эн», чтобы избежать подобного давления [22. – С. 87]. Правда, сегодня уже трудно выдержать подобную информационную изоляцию, хотя для ее искусственного моделирования создаются разного рода методы, создающие определенные помехи действиям журналистов.

В преддверии войны в Афганистане Джордж Буш собирал свою коммуникативную команду, состоящую из К. Райс, К. Хьюз, Д. Барлетта и на тот момент пресс-секретаря А. Флейшера. Смыслом его обращения стало создание понимания у американского народа, что предстоит долгая и трудная работа и от того, как Белый дом сможет объяснить свои цели, будет зависеть успех всей кампании. Позже Буш сказал: «Я продукт эры Вьетнама. Я помню президентов, которые вели войну, бывшую непопулярной, а нация была разделена» [22. – С. 95]. То есть перед нами возникает иной статус как информационного, так и виртуального пространства, без которых невозможно сегодня обеспечить победу в пространстве реальности.

Виктор Хэнсонсправедливо говорит о войне на многих фронтах, перечисляя не только военный и дипломатический, но и философский, и культурный [23]. При этом он движется именно в рамках войны виртуальной, чему собственно и посвящена вообще его публицистика и научная работа. Так, он восхищается примером, когда на В-52 было написано NYPD, то есть нью-йоркское полицейское управление. Он исправляет массмедиа, которые больше говорят о том, чего не делает Америка (не воюет с исламом, с арабским народом), чем о том, что именно она делает (защищает западную цивилизацию, свободы, религиозную и политическую толерантность). Практически все это работа только на одном фронте – виртуальном, хотя он и не употребляет этого понятия. Данная статья завершается словами: «Эта война действительно ведется на всех фронтах, как нам говорится. Наши лидеры должны напомнить нашим друзьям и однотипно врагам, что мы так же уверены в наших ценностях и идеях, как в наших авианосцах и коммандос» [23. – С. 74]. В. Хэнсон не просто стимулирует патриотизм в стране, он одновременно защищает ощущаемую им атаку на виртуальные объекты, которые не могут существовать без внутренней поддержки. Им требуются не только виртуальные игроки (героические солдаты и командиры и любимые им героические пожарные и полицейские Нью-Йорка), но и одновременно потребители виртуальных объектов (само население). Одно без другого невозможно, поскольку виртуальные объекты живут и существуют только в наших головах. Это хорошо было известно советской системе – одной из самых мощных в мире по порождению и поддержке виртуальности. Ведь советский мир был в основном виртуальным. Он часто вступал в противоречие с миром реальным, но виртуальность всегда была сильнее.

Борьба с неопределенностью как основная задача стратегии также оказывается возможной с помощью опоры на виртуальный компонент. Дуглас Фейт, являющийся заместителем министра обороны США, подчеркивает, говоря о Дональдсе Рамсфелде: «Его большой стратегической темой является неопределенность. Необходимость работать стратегически с неопределенностью. Невозможность предсказывать будущее. Границы нашего знания и границы нашего интеллекта» [24]. Он также характеризует Рамсфелда как такого, кто не любит предсказаний: «Мы также не работаем с «ожиданиями». Ожидания слишком близки к «предсказаниям». Они нас не радуют. И это одна из наших серьезных стратегических предпосылок».