Дмитрий Тренин - Интеграция и идентичность - Россия как «новый Запад»

Характерная особенность отношения России к Западу состоит в том, что в нем сильное влечение сочетается с явной конкуренцией. Ближний Запад (Польша и Швеция), а также Османская империя не столько служили посредниками, сколько являлись барьером между Россией и Западом «дальним». Россия, напротив, стремилась к прямым и свободным связям с дальними соседями. Иван IV был первым, кто предпринял характерную для русских попытку «пробиться в Европу» силой (Ливонская война), но потерпел неудачу. Лишь победы Петра I в Северной войне и Екатерины II в войнах с Турцией позволили решить эту задачу. Когда в России на исходе XX в. вновь поднялась тема «изоляции» (вначале в связи с образованием новых государств на бывших имперских окраинах, а затем в ходе расширения НАТО), многие патриоты заговорили о новой «закупорке России», ее отбрасывании к допетровской геополитической эпохе.

Вскоре после смерти Ивана Грозного ослабевшая Россия стала объектом первой из серии масштабных интервенций со стороны западных стран. В XVII в. Польша и Швеция, в XIX в. Франция, в XX в. Германия (дважды) не просто вторгались в пределы России, но ставили под вопрос ее существование как самостоятельного государства. Отстояв самобытность в тяжелый период монгольского ига и добившись наконец независимости от Востока, Россия затем была вынуждена защищать эту независимость от Запада.

Российская империя – тоже самопровозглашенная и признанная Европой постфактум – была создана военными победами и политическими реформами Петра I, основывавшимися на попытках эволюционной модернизации (вестернизации), которые предпринимали еще его отец Алексей Михайлович и сестра Софья. Исторический «отец» современного российского западничества, Петр – через победоносную войну и радикальные реформы – решительно заявил о России как о части Европы, равной другим крупным державам, участнице военно-политических комбинаций, торговых и культурных обменов. Эта Россия не только «вошла в Европу» как новая великая держава, но и стала активно европеизироваться, «взращивать Европу» внутри себя. При этом, правда, заимствовались по большей части результаты (особенно в военной, экономической и административной сферах), а не институты, эти результаты генерировавшие 4. Европеизация страны была связана прежде всего с именем Екатерины II. Петр, «пробивая окно» во внешний мир, и Екатерина, выстраивая государственность изнутри, превратили периферийное средневековое царство в один из столпов европейского порядка XVIII – начала XX в. Несмотря на то что в дальнейшем периоды либерального европейского реформаторства (Александра I и Александра II) перемежались с годами консервативной реакции (Николая I, Александра III), Россия в целом последовательно шла по пути европеизации.

Западная Европа окончательно признала Россию частью системы международных отношений лишь в середине XVIII в., в правление Елизаветы Петровны. Уже при Екатерине II, однако, Россия приобрела положение одного из гарантов европейского равновесия. Известное заявление графа Безбородко о том, что «без нас ни одна пушка в Европе не могла выстрелить», было лишь небольшим преувеличением. Эти слова характерны и символичны, потому что верно отражают устремления умеренных российских правителей не столько физически господствовать в Европе, сколько, обеспечивая самодостаточность России, гарантировать ее участие – на паритетных основаниях с другими великими державами – в решении общеевропейских проблем.

При Александре I после победы над Наполеоном и Венского конгресса такое положение России было впервые институционализировано. Российская империя стала членом «европейского концерта», одним из официальных хранителей легитимного порядка. Идея концерта и России как его равноправного с другими великими державами участника красной нитью проходит через всю последующую историю российской внешней политики. В конце XX в. она воплотилась в стремлении Москвы превратить Совет Безопасности ООН в главный орган мироуправления, в предложениях создать региональный Совет безопасности для Европы и в активной работе Контактной группы.

Уже Николай I, однако, перешел грань, отделявшую паритетное участие в общеевропейских делах от региональной гегемонии в Восточной и Центральной Европе. Николай I ликвидировал Польскую автономию, выступал арбитром между Пруссией и Австрией, подавил революцию в Венгрии. Так появилась вторая красная нить российской западной политики – курс на единоличное доминирование в стратегически важном регионе, отделявшем Россию от крупных европейских держав. Линия Николая I найдет продолжение в XX в. в политике советских руководителей – от Сталина и Молотова до Андропова и Громыко.