Дмитрий Тренин - Интеграция и идентичность - Россия как «новый Запад»

От третьего президента России его западные коллеги будут ожидать прежде всего личной легитимности. При всей критике в адрес политики Путина никто на Западе не сомневался в том, что второй президент России реально располагал поддержкой большинства российских избирателей. От следующего главы России потребуют по крайней мере декларативной приверженности принципам либеральной демократии, зафиксированным в российской

Конституции. Путин был выбором в чрезвычайной ситуации. Он сумел «вырасти на своей должности». Чтобы «быть почти своими» в кругу демократически избранных и демократически сменяемых лидеров западного мира, будущие руководители России должны будут являться политиками, а не чиновниками. Им потребуются также широкое образование, свободное владение иностранными языками (оптимально английским), знакомство с внешним миром, естественность общения с иностранцами.

Все большее значение будет иметь готовность России не только формально участвовать в ежегодных саммитах, но и разделять общие ценностные и политические установки ее участников. «Восьмерка» – это клуб, члены которого – несмотря на различия конкретных интересов и противоречия по частным проблемам – объединены узами солидарности по основным вопросам экономики, политики, прав человека и гражданских свобод. Чтобы успешно действовать в этом клубе и продвигать таким образом свои интересы, России необходимо также рассматривать общие интересы участников клуба, как и свои собственные. Способность к солидарным с партнерами действиям станет серьезной проверкой на зрелость не столько президента, сколько российских элит.

Наконец, взаимодействие в рамках «восьмерки» требует модернизации российской бюрократии, ее готовности и способности действовать наравне с бюрократическими аппаратами ведущих государств. Организация саммита «восьмерки» в России в 2006 г. является первым испытанием на эту готовность и способность, из которого предстоит сделать важные выводы на будущее.

ВОЗМОЖНО, В БУДУЩЕМ состав Группы восьми расширится (например, в результате включения в ее состав Китая и Индии), но более вероятно, что эта группа сохранит свое качество клуба лидеров демократических государств. В то же время, несмотря на неудачу юбилейного саммита ООН в сентябре 2005 г., давление в пользу реформы формально ведущего международного института – ООН – сохраняется 21. Задача, которую ставят в этой связи российские руководители, – сохранить свое исключительное положение постоянного члена Совета Безопасности ООН, обладающего правом вето. Для Москвы ООН – это Совет Безопасности, а Совет Безопасности – это Россия, располагающая правом вето. Несмотря на риторику российской дипломатии, Москва стремится не столько к демократизации международных отношений (расширению Совета Безопасности, увеличению числа постоянных членов, увеличению роли Генеральной Ассамблеи), сколько к их «олигархизации» (ограничению американской гегемонии и утверждению многополюсности).

Главное отличие ООН от любых других международных организаций – в ее универсальности и легитимирующей способности. Решения Генеральной Ассамблеи ООН обладают несравненной моральной силой, решения Совета Безопасности – высшей политической легитимностью. Проблема неспособности Совета Безопасности принимать решения, как это имело место в ходе кризисов в Косово в 1999 г. и в Ираке в 2003 г., коренится в разногласиях между США и некоторыми другими крупными странами (в первую очередь Россией и Китаем 22). Выход из сложившейся ситуации может быть найден в рамках формулы «США плюс ООН». При этом идеальный механизм «глобального управления» выглядел бы следующим образом: идеи инициируются и обсуждаются в Группе восьми (или, лучше, в G-10), после чего вносятся на обсуждение Совета Безопасности, принимаются в качестве решений ООН и реализуются. Для успеха такой формулы требуется встречное движение со стороны США (от гегемонии к активному лидерству), а также со стороны критиков односторонних действий США (Франции, Германии) и сторонников многополярного мира – России и Китая. Конечно, идеальная схема, как правило, наиболее трудно реализуема. Для реформы мироуправления необходимо прежде всего наличие у американской правящей элиты просвещенного эгоизма. К исходу первой четверти XXI в. США уже не будут так доминировать в мире, как в самом начале столетия. У них есть два десятилетия для того, чтобы подготовить новую итерацию международной системы и обеспечить свое место в ней. Для этого США нужно активно организовывать международную среду 23.