Дмитрий Тренин - Интеграция и идентичность - Россия как «новый Запад»

Развитие двусторонних отношений в 1990-е годы было вялым как из-за бюрократических проволочек, так и из-за отсутствия понимания структур и механизмов ЕС в Москве и усилий лоббистских групп в Брюсселе. Из-за первой чеченской кампании и неясности с переизбранием Ельцина соглашение вступило в силу только в декабре 1997 г., в 1998 г. Россию поразил финансовый кризис, в 1999 г. началась вторая кампания в Чечне и состоялась передача власти в Кремле. Лишь политики либерально-демократического направления – от Егора Гайдара до Григория Явлинского – последовательно выступали в пользу постепенного «вхождения России в Европу» 70. Опубликованные в 1999 г. Коллективная стратегия ЕС в отношении России и российская Стратегия развития отношений с ЕС на среднесрочную перспективу были стратегиями только по названию, на деле это были типичные бюрократические документы. Лишь с Парижского саммита ЕС – Россия (2000 г.) в отношениях партнеров наступило оживление.

Выступая в германском бундестаге 21 октября 2001 г., Путин предложил Европе объединить собственные возможности с российскими ресурсами – людскими, территориальными и природными, экономическими, культурными, оборонными 71.

Определился горизонт развития отношений в виде зоны свободной торговли ЕС – Россия. Начиная с 2003 г. представители ЕС и Российской Федерации рассматривают проблемы постепенного формирования «общих пространств» в области экономики, контактов между людьми, законности и правопорядка и внешней безопасности. Вероятно, на выстраивание отношений по этой схеме уйдет несколько десятилетий. Но и в случае успеха в создании четырех общих пространств отношения ЕС и России будут скорее всего укладываться в контекст европейской «политики соседства». На обозримую перепективу Европейский союз и Россия будут друг для друга внешними партнерами.

Ситуацию могли бы изменить массированные инвестиции в российскую экономику, но политическая нестабильность в 1990-е годы и неуверенность в политике российских властей в 2000-е годы, необеспеченность верховенства закона и слабость судебной власти, высокий уровень коррупции, плохое корпоративное управление, непрозрачность отношений собственности резко ограничивали объемы европейских капиталовложений. Хотя ЕС был главным внешним инвестором в Россию, объемы инвестиций были мизерными. В этом отношении не только страны Центральной и Восточной Европы и Китай, но даже ряд стран СНГ предлагали европейским бизнесменам более выгодные и безопасные условия для ведения дел. В то же время в отличие от стран Центральной и Восточной Европы приток иностранных инвестиций не является непременным условием для экономического роста в России. Благодаря выгодной конъюнктуре цен на энергоносители и ряду других факторов Россия не испытывает острой потребности в финансовых вливаниях. Иностранные инвестиции важны скорее как средство привлечения передовых технологий и стимул для улучшения качества корпоративного управления.

Частные программы сотрудничества, такие как Северное измерение, оказались малоэффективными, поскольку им мешали те же (перечисленные выше) общие препятствия. Кроме того, лоббистами этих программ выступали небольшие страны ЕС, не пользовавшиеся исключительным влиянием в Брюсселе (Финляндия, Швеция) 72, а естественные партнеры Европы – региональные администрации российского Северо-Запада были в основном малокомпетентны и малоопытны в вопросах трансграничного сотрудничества. Фактор появления в 1995 г. первого 1300-километрового участка границы России с членом ЕС Финляндией, а в 2004 г. – еще нескольких сотен километров с Эстонией, Латвией, Литвой,

Польшей мало что изменил в этом. Наконец, федеральный Центр ревниво смотрел на развитие внешних связей регионов, усматривая в этом угрозу целостности страны.

Столь же малопродуктивной оказалась попытка перенести опыт создания еврорегионов на пограничье России и Евросоюза. Калининград, расположенный гораздо ближе к Берлину и Стокгольму, чем к Петербургу и Москве и выглядевший естественным кандидатом на роль лаборатории двустороннего сотрудничества, не сумел реализовать свои преимущества ни в чем другом, кроме транзита грузов из Европы (особенно подержанных автомобилей) в Российскую Федерацию. Отсутствие местной инициативы и установка федеральных властей на сохранение безусловного контроля над единственным в России эксклавом привели к тому, что проблемность Калининграда не снижается, а возрастает. Особенно в условиях, когда непосредственные соседи области – Литва и Польша – стали членами Европейского союза.