Джерард Уильямс - Серый волк. Бегство Адольфа Гитлера

В 1536 году испанские конкистадоры основали поселение на берегу реки Ла-Плата (исп. Río de la Plata – «Серебряная река»), которому суждено было превратиться в многонациональный мегаполис Буэнос-Айрес. Оно располагалось на окраине обширных пампасов – безлесных травянистых равнин, тянувшихся на сотни километров до самых Анд на восточном побережье Южной Америки. Конкистадоры пришли сюда в поисках золота и серебра. Они так страстно желали найти эти драгоценные металлы, что назвали открытые ими земли Аргентиной – Серебряной Землей, от латинского argentum – «серебро». Ни золота, ни серебра у обитавших в пампасах туземцев, кочевых охотников-собирателей, не нашлось, однако сами испанцы привезли с собой нечто куда более ценное – лошадей и волов. Пампасы идеально подходили для разведения крупного рогатого скота. Легендарные гаучо (которых можно сравнить с ковбоями) пасли огромные стада, месяцами пропадая в бескрайних степях. Конечным продуктом их труда была выделанная кожа, которая в огромных количествах экспортировалась в Европу. Деятельность эта была крайне нерациональной, поскольку ценность имели только шкуры, мясо же по большей части просто выбрасывалось. Однако с появлением в 1879 году охлаждаемых контейнеров и возможности перевозить скоропортящиеся продукты транспортом на большие расстояния, целые туши коров, баранов и ягнят стали миллионами штук отправляться за океан из специально выстроенных портов – Буэнос-Айреса в Аргентине, Фрай-Бентоса в Уругвае, Сан-Паулу в Бразилии – чтобы накормить рабочих в странах, где произошла промышленная революция, и принести несметные богатства Южной Америке.

С ростом численности населения в Старом Свете многие европейцы устремились в обе Америки, Северную и Южную, чтобы начать там новую жизнь. В период между 1850 и 1930 годами в Аргентину перебралось более 6 млн иммигрантов; в основном это были итальянцы, но немало было также испанцев, англичан и французов. Смешение наций стало причиной причудливого характера аргентинцев, которых описывали как «итальянцев, говорящих по-испански и думающих, что они англичане, живущие в Париже». Выходцы из Южной Европы становились источником рабочей силы, тогда как переселенцы англосаксонского происхождения поставляли капитал для разрастающейся сети железных дорог и портов страны. Кроме того, англичане покупали обширные наделы в пампасах под эстансии – скотоводческие фермы, и благодаря им же началось повсеместное выращивание пшеницы на экспорт. После объединения Германии в 1871 году, из этой страны в Аргентину в больших количествах стали прибывать иммигранты, однако лучшие земли пампасов уже находились в руках англичан, либо старых и состоятельных испанских родов. Немцам пришлось двигаться дальше. Их выбор пал на пустынные внутренние территории Патагонии, что раскинулись на юге у границ Аргентины и Чили.

Сложно вообразить себе невероятные просторы Патагонии – ее территория в полтора раза больше, чем штат Техас, и почти в 4 раза больше, чем Великобритания. Главной же ее чертой к 1945 году была безлюдность. Для сравнения: если бы плотность населения Нью-Йорка стала такой же, в округе Манхэттен жили бы всего 35 человек. С одной стороны Патагония ограничена величественными Андами, с другой – холодными водами Южной Атлантики. Когда в 1919 году по Версальскому договору кайзеровская Германия лишилась всех своих заморских владений, Патагония, формально являясь территорией суверенных Чили и Аргентины, фактически оставалась немецкой колонией. В 1939 году, к началу Второй мировой войны, [452]в Аргентине проживало 60 тыс. членов зарубежного отделения НСДАП – это была самая многочисленная группировка национал-социалистов за пределами Германии. Немецкое население в целом – это около 237 тыс. человек, не считая немецких евреев, – представляло собой маленькую, но политически и экономически значимую часть аргентинского общества, а влияние немцев на правительство страны было огромным.

В самой Германии о стратегическом влиянии в обеих Америках мечтали как минимум за три десятилетия до прихода Гитлера к власти. Уже в 1904 году Эрнст Хассе, президент Пангерманского союза в Берлине, говорил: «Аргентинская и Бразильская республики, а также другие убогие страны Южной Америки внимут нашим советам и прислушаются к нашим доводам – добровольно, либо по принуждению. Через сто лет и Южная, и Северная Америки будут завоеваны немецким духом [нем. Geist , здесь – менталитет, ценности], а столица Германской Империи, вполне возможно, будет перенесена в Нью-Йорк». [453]