Джерард Уильямс - Серый волк. Бегство Адольфа Гитлера

Чтобы успокоить Сталина, Западные союзники приняли «Касабланкскую директиву», в которой содержались четкие указания для ВВС США и Британии относительно начала стратегических бомбардировок Германии. Целевая установка совместной программы бомбардировок была следующей: «поэтапное разрушение и дезорганизация германской военной, промышленной и экономической системы и подрыв морального духа немцев до такой степени, когда их способность к вооруженному сопротивлению будет безвозвратно утрачена». В качестве приоритетных целей были обозначены заводы по строительству подводных лодок и их действующие базы, затем – объекты немецкой авиационной промышленности, транспортная система и, наконец, все нефтеперерабатывающие предприятия. ВВС США оставались верными своей тактике прицельного бомбометания по одиночным целям в светлое время суток, тогда как Королевские ВВС Британии отдавали предпочтение ночным «ковровым» бомбардировкам. Эта совместная операция «Прямой наводкой» (англ. Pointblank ) [67]обрекала Германию на беспрецедентные по масштабам круглосуточные воздушные бомбардировки, а немецкий народ – на самое жестокое испытание его стойкости.

Впрочем, по одному вопросу, затронутому на конференции в Касабланке, так и не было достигнуто полное согласие. Президент Рузвельт испытывал неизменное глубокое отвращение к представителям немецкого военного сословия, презрительно называя их «фонами», и не допускал возможности каких бы то ни было сделок с правительством Германии, кроме безоговорочной капитуляции. Ни Черчилль, ни начальники штабов не были довольны такой стратегией, однако Рузвельт оставался непреклонным, и здесь его точка зрения взяла верх, точно так же как мнение Черчилля по вопросу будущей итальянской кампании. Приводя в пример неумолимую решимость генерала Улисса Гранта, прозванного в годы Гражданской войны в США «Грант Безоговорочная Капитуляция», [68]Рузвельт требовал полной и окончательной победы над Германией. Такого перемирия, каким закончилась предыдущая мировая война – с немецкой армией, остававшейся на французской земле, – не должно было повториться, ведь его результатом в межвоенные годы стала всеобщая иллюзия того, что немецкая армия осталась непобедимой на поле боя и что лишь хитрые политиканы вынудили Германию сдаться.

Возражения против политики безоговорочной капитуляции выдвигали, в числе прочих, начальник Штаба армии США генерал Джордж Маршалл и его командующий экспедиционными силами генерал Эйзенхауэр. Они считали, что это неизбежно приведет к яростному сопротивлению немецких войск на поле боя. По общему мнению разведчиков, такая доктрина полностью исключила бы возможность диалога с движением сопротивления внутри Германии и тем более оказание ему поддержки. Ведь его лидеры поймут, что даже смерть Гитлера не спасет их страну от унижения и полного разорения. Аллен Даллес писал об этом: «Внутреннюю революцию в Германии мы считали невозможной, поэтому продолжали воевать и разрушать». [69]Кроме Сталина, единственными лидерами, чьим интересам отвечало это решение, были сами нацистские иерархи.

После разгрома под Сталинградом и в Северной Африке в упавшем духом немецком народе необходимо было поддерживать жизнь для ведения затяжной войны. Вся военная стратегия Гитлера зиждилась на идее быстрого завоевательного похода, ведь позднее материальное превосходство его противников – Франции, Британии, а затем и СССР – оказалось бы непреодолимым. Эпоха молниеносных побед 1938–42 гг. принесла Германии добычу в виде сырья, сельскохозяйственной продукции и производственных мощностей Чехословакии, Польши, Дании, Норвегии, Голландии, Бельгии, Франции, Югославии, Греции и западных территорий СССР. Годы нескончаемого грабежа отсрочили переломный момент, после которого дисбаланс в ресурсах [70]между странами Оси и Антигитлеровской коалицией стал сначала хроническим, а затем фатальным. Но за это время Германия приобрела лишь разовый капитал, а не постоянный приток дохода, и теперь точка невозврата становилась все ближе.

Весну 1943 года нацистская Германия встретила без какой-либо четкой общей стратегии дальнейшего ведения войны. Провал завоевательного похода на СССР был уже очевиден всему миру. В мае 1943 года благодаря техническим и тактическим достижениям союзников ежемесячные потери немецкого подводного флота в Атлантике внезапно выросли втрое. Это вынудило адмирала Дёница отозвать свои «волчьи стаи» с путей конвоев на три месяца; вновь обрести прежнее превосходство им было уже не суждено. В июне—июле 1943 года ВВС Великобритании осуществили первые «рейды тысячи бомбардировщиков», оставившие лежать в руинах города Эссен, Кёльн и Гамбург; этим же летом ВВС США вторгались во время дневных полетов далеко вглубь Германии и бомбили промышленные объекты, оттягивая на себя эскадрильи истребителей люфтваффе с других фронтов. Новое поражение в июльском наступлении немецких войск под Курском окончательно разрушило все их надежды перехватить инициативу на Восточном фронте. В июле же Западные союзники успешно высадились в Сицилии, а в сентябре Италия стала первой из стран нацистского блока, запросившей мира. Затем настали зимние ночи, и ВВС Великобритании начали сбрасывать свой смертоносный груз непосредственно на Берлин – только в ноябре 1943 года 400 тыс. его жителей остались без крыши над головой. Немецкие войска, несмотря на оккупацию большей части Европы, теперь занимали исключительно оборонительные позиции и, будучи пойманными в ловушку войны на истощение, ждали и смотрели, как тают их ресурсы, тогда как Антигитлеровская коалиция разворачивала все новые наступательные операции на востоке, юге и западе. Более того, приемлемого для нацистов выхода из положения, в котором оказалась Германия, просто не существовало. Слово фюрера было законом и никто из руководства нацистской партии или вермахта не смел ему возражать.