Максим Кантор - Империя наизнанку. Когда закончится путинская Россия

Простите долгую преамбулу. Но проще нельзя ответить.

Да, все это вместе образует единую систему, «сумму» — в латинском понимании слова. Этим словом пользовались деятели Возрождения и, разумеется, я думаю об эпохе Возрождения постоянно. Целью полагаю возрождение Возрождения, если этот оборот речи понятен. Я настаиваю на антропоморфном образном искусстве, на том, что в основе литературного произведения — образ человека и героя; в основе творчества — гуманистический замысел; я социалист и христианин — и строю свою эстетику сообразно этим принципам. Я убежден в том, что парадигма Ренессанса не исчерпана, но, напротив, течение всей истории обусловлено постоянными воскрешениями Ренессанса — всякий раз очередное воскрешение становится оппозицией современному язычеству.

Я уверен, что обновление политической философии, обновление социаольного устройства, в том числе и экономического, может произойти только в случае радикального прорыва в эстетике. Собственно говоря, историю западного мира можно трактовать как взаимодействие двух генеральных линий — языческого авангарда и христианского Ренессанса. Разумеется, «возвраты» и реинкарнации не означают буквального повторения, но происходят с учетом конкретного времени. Мне данная трактовка представляется наиболее продуктивной.

— В 2006 году вышла ваша книга «Учебник рисования». Полторы тысячи страниц о 20 годах русской истории, с середины 1980-х. Дмитрий Быков сравнил ваш роман с «Войной и миром». Сегодня, в известной российской традиции, историю опять переписывают, критикуя Перестройку, отрекаясь от смутных 1990-х, ведя все достижения РФ с 2000-го, что понятно, учитывая 14-летнее правление Владимира Путина. В «Учебнике» вы ведь нарисовали не только знакомую вам творческую российскую среду, но и весь сопутстсвующий антураж, то есть была поставлена глобальная задача: по-замятински структурировать социум и в художественной форме дать его анализ. Что дали и что отняли эти годы у России? И почему сегодняшее российское руководство, кровь и плоть того времени, так рьяно от него открещивается?

— «Учебник рисования» большая книга, так получилось оттого, что требовалось многое сказать, время оставило много вещей без ответа и даже спрятало вопросы. Какое общество мы строим взамен утраченного? Какие законы внешнего мира мы хотим перенять и почему? Что делать с нашим прошлым — стыдиться, гордиться, забыть? Какой будет эстетика нового мира?

Когда я начинал писать роман, я понимал, что придется сказать о многом — ограничиться коротким рассказом невозможно. Не сказали об этом и сейчас. В почете малая форма — люди словно специально фрагментируют свое сознание, чтобы ими было легче управлять. Прошлого нет. Я (как и многие) люблю писать короткие рассказы, это занятие приятное. Но речь шла о том, чтобы поднять пласт времени. Я избрал в качестве художественного метода анализ эстетики авангарда — как языка победившей формации. Впрочем, повествование относится не только к среде искусства, но к истории общества в принципе. Кстати, сказать, практически все, что происходит сегодня в политической жизни России, было обозначено в «Учебнике рисования» — в том числе и образ президента, он поименован в книге «рыбоволком» — и националистический имперский поворот предсказан. Любопытно, что в то время либеральная интеллигенция относилась к Путину толерантно, он считался продолжателем дела Ельцина, коего любили — и до сих пор любят. Сегодня даже в прогрессивных компаниях Ельцина ругать не принято, а тогда в прогрессивных издательствах критика Ельцина и Путина не принималась, страницы критики предлагали снять.

Что касается меня, я не делю произошедшее с Россией на полярные, оппозиционные периоды: из вялого воровского неолибералима всегда рождается национализм и даже фашизм; это реактивная реакция организма. Происходящее сегодня закономерно: либеральная безответственность не осталась без ответа. Право же, у русских «реформаторов» было довольно времени, чтобы приготовиться к этому сценарию; если бы не патологическая жадность — народ России и не вспомнил бы о своем имперском статусе. Россия не в силах проститься с имперской сущностью; во всякой стране переход от империи к республике давался непросто. И в республике увидели только нищету.

Вопрос, однако, серьезнее; не только Россия потеряла имперский статус — всему западному миру в целом приходится прощаться с доминирующей ролью.