Внутренний СССР - Одна конфликтология и другая - какая для Вас — благо?

Поэтому, когда кто-то из палестинцев замыкает контакты и подрывает себя вместе с израильским окружением, то это не действия в состоянии аффекта, а один из способов вооруженной борьбы, который не поддерживается библейской культурой.

А.М.Зимичев в опущенном нами фрагменте интервью пишет о том, что если бы контакты замыкались не мгновенно, а продолжительное время (2 часа полёта и 18 минут захода на цель в случае одного из погибших лайнеров), то среди палестинцев не было бы охотников стать «камикадзе». Однако это утверждение справедливо (в статистическом смысле) только в исторически сложившейся библейской культуре и в гражданском обществе индивидуалистов — любителей всевозможных наслаждений [3], выросших на её основе. Но всё дело в том, что палестинцы-камикадзе, совершавшие терракты в Израиле, выросли в другой культуре.

Это же касается и утверждений А.М.Зимичева о том, что человек без специальной психобработки психологически не способен целенаправленно вести самолет на цель до столкновения с нею. В связи с этим утверждением приведём ещё один факт. После гибели Ту-154, сбитого над Чёрным морем 4 октября 2001 г. предположительно ракетой украинских ПВО в ходе учений, очередная программа НТВ “Совершенно секретно” была посвящёна аварийности в авиации России. Среди всего «нормально аварийного» набора случаев в том смысле, что в авариях и катастрофах отказывает техника либо ошибается летный или наземный персонал, был упомянут и «ненормальный» случай. Несколько лет назад во время испытаний, новенький самолет одного из КБ (его не стали называть с мотивировкой «не бросать тень на известную фирму») врезался в дом. Расследование показало, что это было самоубийство: летчик-испытатель, затюканный женой и бытовухой эпохи реформ, свёл счёты с жизнь таким образом.

И этот случай было бы слишком просто и главное — удобно для психологии гражданского общества индивидуалистов — объяснить шизофренией или врождённой склонностью к суициду, не выявленному множеством медкомиссий, которые регулярно проходил погибший летчик на протяжении своей карьеры. Конечно, медкомиссии действительно могли проглядеть и допустить к работе летчика и даже лётчика-испытателя шизофреника или от рождения склонного к самоубийству человека. Но так могла завершиться жизнь и в общем-то психически здорового по понятиям традиционной европейской школы психиатрии человека. Причина такого поведения не в отсутствии психического здоровья как такового, а в узкопрофессиональном характере образования, которое получает большинство людей. В силу такого — по существу зомбирующего — характера получаемого большинством образования, психически здоровый человек — высокий узкий профессионал, оказавшись в общественно обусловленной ситуации [4], где освоенные ими знания и навыки бесполезны, а его личностная культура психической деятельности не позволяет выработать и освоить знания и навыки, позволяющие уйти от давления ситуации или выдержать его, может посчитать своё действительно тяжёлое положение беспросветно-безвыходным и принять решение о физической ликвидации себя и о физической ликвидации тех, кто по его мнению, мешает жить нормальным (с его точки зрения) людям; и он может осуществить это решение доступными ему средствами.

Зная о стадно-стайных эффектах в поведении толп, можно порассуждать и о том, что, когда японцы набирали полки «камикадзе», массовость камикадзе была обусловлена безволием и личностной неспособностью каждого из них преодолеть диктат инстинктов стадно-стайного поведения «я — как все по примеру вожака». Но если вспомнить о том, как до начала 1970-х гг. по островам Тихого океана отдельные японские солдаты продолжали вести каждый свою войну, то такая удобная для политического толкования в библейской культуре схема набора полков камикадзе рассыплется.

Если исключить из рассмотрения маньяков-убийц, составляющих относительно небольшую долю в составе общества, то единолично на протяжении десятилетий вести войну может только либо боевой зомби с психикой, запрограммированной некоторой ограниченностью и невосприимчивостью к информации, чуждой для него с точки зрения его хозяев; либо человек, убеждённый в порочности того образа жизни, которому следует противник, в порочности тех идеалов, которые несёт культура противника при её распространении.

К этому же вопросу о единоличной боевой стойкости на основе идейной убежденности (включая и патриотизм) и отсутствии её вследствие скотско-потребительского отношения к жизни Родины относится и выявившаяся в 1941 г. неспособность бойцов РККА вести бой за Родину в индивидуальных ячейках («один в поле не воин»), к чему была способна японская пехота, у которой эти ячейки высокое командование РККА и позаимствовало в предвоенные годы и которые так всем понравились в ходе предвоенных учений и манёвров РККА. От них пришлось отказаться в ходе боевых действий и вернуться к окопно-траншейной системе оборудования переднего края именно для того, чтобы стимулировать боевую стойкость бойцов пехоты на основе стадно-стайных эффектов («на миру и смерть красна»). Не вдаваясь в существо дела, способы организации боевых порядков можно списать на особенности национальной психологии. Но если вдаваться в существо, то вещи надо называть своими именами: то, что бойцы РККА не могли усидеть в индивидуальных ячейках, бросали позиции и сдавались в плен, забыв о Родине, — личная трусость каждого из них, которую со времён Чингиз-хана преодолевали при помощи заград-отрядов, вселявших перед собой страх куда больший, нежели противник.